в дверь, находящуюся за прилавком, и поднялись по лестнице в гостиную. Комната выглядела нежилой, все покрыто пылью, и мы очень удивились, что там никого не было. Я подумала, что мы попали не в ту комнату. Попросив мисс Тарди присесть на минутку, — она не отличалась крепким здоровьем, и лестница утомила ее, бедняжку, — я отправилась на поиски. Подойдя к следующей двери по коридору, я постучала. И тут я получила первое потрясение. Из двери вышел человек с забинтованным лицом. Я не знаю, кто это был. Но он объяснил мне, что с ним произошло несчастье — он обжог лицо, — а мистер Россетер еще не вернулся. Он также извинился за запущенность квартиры, объяснив, что в собственном доме мистера Россетера лопнули трубы, и ему пришлось временно переехать в эту квартиру. Затем он сказал, что мистер Россетер просил его заняться с мисс Тарди, пока он не вернется, и представился мне как мистер Скадмор. Я познакомила его с мисс Тарди и вскоре ушла. Вернее, сделала вид, что ушла. На самом деле я почувствовала, что тут что-то не так.

Мне хотелось своими глазами увидеть, что мисс Тарди уйдет оттуда в целости и сохранности. Поэтому я громко хлопнула входной дверью (она к тому же еще и заскрипела) и присела на пол за прилавком. Мне было страшно, и я толком не знала, зачем я это делаю, но чувство тревоги не покидало меня.

Вскоре я поняла, что в доме, помимо мисс Тарди и человека, назвавшегося мистером Скадмором, были еще люди. Я слышала шаги и голоса, затем последовало долгое молчание. Минут через двадцать сверху послышался громкий шум какой-то возни. Я хотела узнать, в чем дело, и стала прокрадываться к лестнице. И вдруг, прежде чем я успела опомниться, я увидела мистера Россетера, спускающегося по лестнице навстречу мне. С ним были мужчина и женщина, оба в масках. Увидев меня, он остановился как вкопанный и дрожащим голосом пробормотал:

— О, вы все еще здесь, вот как? Оставаться здесь было безрассудством. Поднимитесь наверх и взгляните, что случилось.

Я оцепенела от страха, но ради мисс Тарди решила подняться. Она… она лежала на полу, синяя и распухшая, с куском веревки, затянутой на шее. Человек с забинтованным лицом склонился над ней. Мистер Россетер сказал:

— Вы видите, ее убили, но вы никогда и никому не расскажете об этом. НИКОГДА и НИКОМУ. Молчите, и тогда вы получите свои деньги и никто вас не потревожит. Дело в том, что вы должны были получить наследство в том случае, если она не предъявит свои права до полуночи, а она убита, прежде, чем смогла сделать это.

Он говорил очень быстро, бесцветным монотонным голосом, пот лил с него градом. Все остальные смотрели на меня, и никто не двигался.

От долгого сидения на полу за прилавком я была вся в пыли и моя одежда помялась. Все тело зудело, как будто по мне бегали муравьи. — Виола содрогнулась от воспоминаний. — Он сказал мне: «Может быть, это ВЫ убили ее, я не знаю. Вам было очень удобно сделать это, и полиция очень заинтересуется вами, особенно, когда узнает, что именно вы привели ее сюда». Я сказала: «Но ведь это вы велели мне сделать так». Он ответил: «Я буду отрицать это, и никто вам не поверит. Я скажу, что не посыпал вам никакого письма, и вы не докажете обратного. Все присутствующие здесь поклянутся, что вы прекрасно знали, что привели ее сюда на верную смерть. Я ничего не выигрываю с ее смерти. Вы — да! Скорее поверят мне, чем вам. Так что вам лучше молчать. Мы займемся всем сами. Вот все, что от вас требуется: идите домой и забудьте о ней и о нас!» И я… я…

— И вы пошли домой, — мягко сказал Фэн. — И чрезвычайно благоразумно сделали.

— Я поступила, как последняя трусиха!

— Ерунда. Будь я на вашем месте, я бы вообще бежал из Англии. Ну, а потом было еще что-нибудь?

— Нет, это все. Правда, все. Я ужасно нескладно рассказала… Ах. да… мне кажется, что человек с забинтованным лицом врач, и кто-то из них называл его Берлин. Это одно из слов в объявлении, помните? Эти двое, которых вы прогнали, сказали мне, что он узнал что-то, что снимает с меня подозрения. Я должна была пойти с ними. Я припоминаю еще, что Берлин очень худой.

Фэн кивнул.

— А как насчет остальных двух?

— Я была слишком напугана, чтобы разглядеть их, как следует. Женщина была полная и пожилая, а мужчина — щуплый и низкорослый. Лиц их я, конечно, не видела.

— Шерман? — предположил Кадогэн.

— Возможно, — ответил Фэн. — Итак, у нас имеется теперь Берлин, Молд, Лидс — очевидно та женщина, и Райд, то есть вы, Виола. Остается неразгаданным только Уэст. Виола, вы можете сказать, в котором часу все это происходило?

Она покачала головой.

— К сожалению, очень неточно. Все произошло приблизительно между одиннадцатью и двенадцатью. Я слышала, как пробило полночь, когда шла домой.

Они долго молчали, потом Кадогэн сказал Фэну:

— Как ты считаешь, что там случилось?

Фэн пожал плечами:

— Совершенно очевидно, что часть наследников, подстрекаемых Россетером, вошла в заговор с целью убить Тарди прежде, чем она предъявит свои права на наследство. После ее смерти надо было поскорее избавиться от трупа (что, вероятно, и было сделано) и все было бы шито-крыто. Вы, Виола, должны были привести мисс Тарди в игрушечный магазин, чтобы ни один из настоящих заговорщиков не был даже отдаленно связан с ней на тот случай, если возникнут какие-либо подозрения. А потом, — он угрюмо усмехнулся, — во-первых, вы бы ничего не подумали дурного. Ведь так? А если бы и подумали, Россетер отрицал бы, что написал вам письмо, уверял бы, что ничего не знает, ни об игрушечном магазине, ни о квартире над ней. Какое дело можно было бы возбудить? Против него, естественно. И за какое преступление? При отсутствии состава преступления, без магазина игрушек, без трупа? Все было продумано до тонкостей.

Но все пошло вкривь и вкось: вы вместо того, чтобы уйти, остались в магазине; Кадогэн зашел в магазин без приглашения и даже обнаружил труп; и он же впоследствии гонялся за вами с явным намерением получить от вас информацию.

Поэтому вас нельзя было оставлять на свободе: вы также должны были исчезнуть, что почти и было сделано. Единственно, что приводит меня в полное недоумение, это то, почему Россетер был так потрясен и почему он подумал, что вы могли убить мисс Тарди. Это наводит на мысль…

Нет. я не знаю, на какую мысль это наводит. Так или иначе я еду обратно в Оксфорд. Хочу еще раз поговорить с мистером Россетером, а по дороге я заеду в колледж и захвачу револьвер.

Но на этот раз план не удалось осуществить сразу. Этому помешало неожиданное происшествие по дороге в Оксфорд.

Итак, все пятеро, с большим трудом втиснулись в «Лили Кристин-III». Виола сидела на коленях у Кадогэна, что весьма ему нравилось. Фэн был за рулем. Они мчались по опасной узкой дороге, перелетая через горбатые мостики, стараясь не наехать на прохожих и отбившуюся от стада скотину. Как им удалось не убить и не изуродовать дежурного ПВО на перекрестке, Кадогэн так и не понял. Тот остался с разинутым ртом и вытаращенными глазами, слишком потрясенный, чтобы кричать. Кадогэн в отрывочных, телеграфных фразах познакомил Виолу и Хоскинса с известными им с Фэном подробностями дела.

— Боже мой! — охнула Виола, когда он закончил свой рассказ, и задумчиво добавила: — Вы верите тому, что я рассказала? Ведь верите? Я понимаю, что все это звучит фантастично, но…

— Моя дорогая Виола, в этом диком деле я бы поверил вам, даже если бы вы сказали, что вы Офелия.

— Вы ужасно забавно говорите, — ее слова утонули в шуме ветра и реве мотора.

— Что? — переспросил Кадогэн.