По-моему, шок от нападения и психического толчка, который ты получила, ударив пытавшуюся тебя изнасиловать сволочь, обострил твою чувствительность к прикосновениям.
Лютер посмотрел на Петру.
— Ты разговаривала с психологом Общества?
— После увольнения из агентства мы с Уэйном некоторое время ходили к психологу, — ответила Петра. — У нас были трудности со сном и некоторые другие проблемы. Док многое нам объяснила.
— Точно, — подтвердил Уэйн. — Она сказала, что многие наши проблемы из-за несчастного детства и той работы, что мы делали для агентства. Сказала, что не может нас вылечить, но не даст дойти до самоубийства.
Петра обратилась к Грейс:
— Наверное, у тебя те же проблемы. Из-за приемных семей и событий с парапсихическими штучками.
Грейс сжала руки на коленях.
— События с парапсихическими штучками? Я убила двух человек своей аурой.
— Ну а я использовал винтовку, — сказал Уэйн, отломив еще один кусочек хлеба и потянувшись за ножом для масла. — Не важно, как ты это сделала. Рано или поздно придется платить в плане психики. Похоже, в твоем случае, это невозможность прикасаться к людям.
Грейс замерла.
— Тогда почему я могу дотронуться до Лютера, вас и Петры, не испытывая боли?
Петра улыбнулась. Сверкнула золотая сережка в ее ухе.
— Я не эксперт, но думаю, это потому, что с нами тебе спокойно. Ты знаешь нас, а мы — тебя.
— Выжившие, — вставил Лютер.
— Да, точно, — кивнул Уэйн. — Так или иначе, мы все выжившие. Мы понимаем друг друга. Когда мы вместе, не нужно скрывать правду. Не нужно притворяться, будто у тебя все в порядке.
— Не нужно бояться, — добавил Лютер, наблюдая за Грейс.
Внезапный прилив слез удивил ее. Она моргнула, чтобы не расплакаться, и проговорила:
— Семья.
— Да, — согласилась Петра. — Семья. Можно мне еще кусочек лазаньи?
Грейс улыбнулась ей сквозь слезы.
— Да, — сказала она. — Ешьте, сколько угодно.
— Не говори ей об этом, — быстро сказал Уэйн. — Она съест все подчистую. Нам с Лютером ничего не достанется.
— Хватит ныть, — заявила Петра. — А что если нам включить лазанью в меню «Радуги»? Я чувствую, постоянным клиентам она понравится. Не жареное, конечно, но вкусно.
ГЛАВА 40
После ужина Петра с Уэйном помыли и протерли посуду. Грейс убрала ее в шкаф, а Лютер сделал кофе. Они принесли чашки в гостиную и сели послушать, что нашла Грейс в генеалогических записях.
— Мистер Джонс предоставил мне доступ к секретным данным, — начала она. — Я нашла лишь один документ, в котором, согласно «Джонс и Джонс», значилась певица, убивающая своим голосом.
— Кто? — спросил Лютер.
— Ирен Бонтифорт. Но можно с уверенностью сказать, что это не та сирена, что убила Юбэнкса.
— Почему ты так уверена? — спросил Лютер.
— Бонтифорт была звездой еще в конце девятнадцатого века. Она умерла более ста лет назад. В свое время она была очень известна. Прямо как мороженное «Мельба»[61] .
Петра застыла с чашкой в воздухе.
— Она была такой же известной, как «Мельба»?
Грейс рассмеялась:
— Что-то вроде этого. Мороженное «Мельба» было названо в честь еще одной оперной певицы, Нелли Мельба[62]. Так появился персиковый десерт — «Мельба».
— Вот черт, — сказала Петра. — Каждый день узнаю что-то новое.
— Ирен Бонтифорт была абсолютной сенсацией, — продолжала Грейс. — Она объездила все столицы Европы.
Лютер взглянул на нее:
— Эта Ирен Бонтифорт умерла естественной смертью?
— Не совсем так, — сказала Грейс. — Она была замешана в одном из первых дел, расследуемых «Джонс и Джонс». Потому и привлекла мое внимание. Согласно данным, ее подозревали в убийстве одной заменяющей певицы, которая, по мнению Ирен, пыталась ее подсидеть.
— Что такое заменяющая певица? — поинтересовалась Петра.
— Дублерша, — объяснил Уэйн.
— Какие все умные, — пробормотала Петра.
— Заменяющие певицы обычно очень амбициозные, — сказала Грейс. — Естественно, они тоже хотят быть звездами. Очевидно, Бонтифорт посчитала заместительницу серьезной угрозой. Другой певица умерла при загадочных обстоятельствах, но писали, что смерть была естественной. Среди коллег Бонтифорт было еще несколько подозрительных смертельных случаев — конкурентка, которая становилась все известнее, критик и любовник.
— У Бонтифорт был любовник? — спросила Петра.
— Несколько, — отозвалась Грейс. — Дивы известны своими аппетитами, и еда тут не причем.
— Черт возьми. А я думала, что рок-звезды дикие, — сказала Петра.
Уэйн закатил глаза.
Грейс еще раз взглянула на свои записи.
— Смерть одного из любовников Бонтифорт привлекла внимание «Джонс и Джонс». Жертвой был лорд Голсуорси. Он был членом Общества. Его смерти, как и остальных, приписали естественные причины, но его вдова, леди Голсуорси, попросила «Джонс и Джонс» провести расследование.
— «Джонс и Джонс» нашли какие-нибудь доказательства, что Голсуорси убила Бонтифорт? — спросил Лютер.
— Согласно данным агентства, вина Бонтифорт не вызывает сомнений, — ответила Грейс. — Но они не нашли никаких доказательств, которые можно было бы передать полиции.
Петра была заинтригована:
— Как «Джонс и Джонс» ее остановили?
— Они ее не остановили, — возразила Грейс. — Кто-то застрелил ее до того, как до нее добралось агентство.
— Кто ее убил? — с любопытством спросил Уэйн.
— Леди Голсуорси. — Грейс снова проверила записи. — Когда «Джонс и Джонс» сообщили ей, что у них есть парапсихические доказательства против Бонтифорт, но нет таких доказательств, которые можно будет предоставить в суде, она решила взять дело в свои руки. Однажды ночью спряталась в кустах рядом с домом Бонтифорт. Когда Ирен вышла из кареты и стала подниматься по лестнице, леди Голсуорси появилась из кустов и дважды выстрелила в нее с близкого расстояния. По всем данным, этот инцидент застал Бонтифорт врасплох. Ей не удалось произнести ни звука.
— Что произошло с леди Голсуорси? — спросил Лютер. — Ее арестовали?
— Нет. Она вошла в дом Ирен, одетая с головы до ног в траурные одежды, включая шляпку с тяжелой черной вуалью. Никто из свидетелей ее не узнал. После выстрелов была такая суматоха, что она смогла сбежать. Никого не арестовали, хотя список подозреваемых был длинным. В конце газеты писали, что Бонтифорт убила одна из ее конкуренток. Полиция приняла эту версию.
— А что сделало агентство? — снова спросил Лютер.
