понять, что беседа с ним подошла к концу.

Под взглядом Грейс Лютер положил трубку, сел на диван и рассеянно потер правую ногу. Все его тело излучало усталость. Последствия столкновения с Крэйгмором, очевидно, атаковали его со всех сторон. Эти ощущения Грейс помнила отлично.

— Фэллон сказал, что Свитуотер все еще ищет сирену, — сообщил Лютер. — Он уверен, что много времени это не займет.

— Хорошо.

Она встала, пошла на кухню и достала из шкафа бутылку виски. Налив щедрую порцию в бокал, Грейс отнесла его в гостиную и протянула Лютеру.

Некоторое время он смотрел на бокал, будто не понимая, что это, а затем сделал глоток.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Мне нужно было выпить. Или что-то в этом роде.

Грейс села рядом с Лютером. Вместе они смотрели в темноту через открытые окна веранды. Грейс положила руку ему на бедро и начала нежно массировать. Он колебался, не зная, как реагировать. Затем, не говоря ни слова, позволил ей продолжить. А через некоторое время сделал еще один глоток.

— Фэллон сегодня был каким-то странным, — поделился Лютер.

— В каком смысле?

— Не знаю. Не похож на себя. Усталый. Взволнованный. Может, подавленный, а может, просто переутомился. Трудно объяснить. Никогда не слышал, чтобы он говорил так, как сегодня. Он всегда был…

— Фэллоном?

— Вот именно. Сколько я его знаю, он всегда был Фэллоном. Природная мощь, как гроза, цунами или акула. Но не сегодня.

— «Джонс и Джонс» — это единственное, что у нас есть, чтобы остановить «Ночную тень», а Фэллон Джонс возглавляет «Джонс и Джонс», — проговорила Грейс. — Значит, исход битвы на его плечах. Ему нужен кто-то.

— Кто?

Она задумалась.

— Кто-нибудь, с кем он сможет поговорить, кому сможет довериться. А самое главное, кто сможет взять часть ответственности на себя. Может быть, помощник.

Лютер покачал головой:

— Он никогда не нанимал помощника. Он работает один. Как и я.

— Но на Мауи ты был не один. Я была с тобой, помнишь? И я все еще здесь.

— Потому что я не дам тебе уехать, пока тебе необходим телохранитель, — ответил Лютер и сделал еще глоток виски.

— Нет, — спокойно возразила Грейс. — Я все еще здесь, потому что хочу быть здесь.

Лютер смотрел в темноту.

— Живешь мгновением?

— Это все, что у нас есть, ты так не думаешь?

— Нет, — ответил он. — У нас есть и прошлое.

Грейс вздохнула:

— Да, думаю, ты прав.

Он сделал еще один глоток.

Прошло несколько минут, и Грейс заговорила снова:

— Я знаю, на что это похоже.

— Жить мгновением?

— Нет, убивать кого-то своей аурой. У меня тоже такое было, если помнишь.

Лютер посмотрел на нее через край бокала.

— Фэллон говорит, что технически мы никого не убивали. Мы использовали свою энергию, чтобы отразить мощную энергию наших противников. Этот процесс создал диссонанс волн, что и привело к разрушению их аур. Он сказал, это похоже на смерть от срикошетившей пули, выпущенной из собственного пистолета.

Грейс задумалась.

— Интересная версия, но не уверена, что это что-то меняет. Главное, что мы ответственны за смерти этих людей, и не важно, какими плохими они были или какой смерти заслуживали. Нам с тобой с этим жить.

— Да, — признал Лютер. — Ты права.

— Он пытался тебя убить, Лютер. Ты боролся за свою жизнь.

— Его аура горела, как чертов лазер. Будто ее кто-то включил.

— Я знаю, что чувствуешь, когда видишь это своими глазами. Ужасно осознавать, что ты можешь убить кого-то без всякого оружия.

Лютер рассматривал то, что осталось от виски.

— Такое чувство, будто в тебе есть что-то нечеловеческое.

— О, все в нас человеческое, — не согласилась Грейс. — Люди всегда были хороши в убийствах. Но расплата за использование этого таланта очень высока. Не думаю, что, пойдя по этому пути, можно остаться прежним.

— Я знаю, что ты, я, Петра и Уэйн расплачиваемся за это, но как насчет таких парней, как Свитуотер?

— Думаю, члены семьи Свитуотеров тоже по-своему расплачиваются, — сказала она. — Может, именно поэтому у них такая дружная семья. Они нужны друг другу, чтобы выжить в трудные времена. Одно можно сказать наверняка. Готова поспорить, что ни у одного из них не было и нет настоящих друзей вне семьи, даже когда они были еще детьми. Они не могут позволить себе довериться незнакомцам.

— Да, конечно, нужно тщательно скрывать, где работает папаша. Дети ведь так болтливы.

— А затем ты научишься врать всем. Наверное, трудно найти мужа или жену, если ты из семьи Свитуотеров.

— Подобный семейный бизнес сильно ограничивает образ жизни, — заметил Лютер. — Довольно сложно играть в гольф с приятелями и не болтать о делах.

— А мне кажется, для таких, как мы, все по-другому. Когда знаешь, что можешь убить человека собственной аурой, чувствуешь себя… — Грейс замолчала, не в состоянии подобрать правильное слово.

— Варваром, — сказал Лютер.

— Да, именно, — согласилась она. — Неприятно так о себе думать. Это разрушает наше восприятие самих себя. Но нас характеризует то, что мы знаем, как выжить. Мы знаем, что делать в критической ситуации. Выжить или погибнуть в бою. Думаю, мы должны принять это как часть себя.

По-прежнему вглядываясь в темноту, Лютер положил руку на бедро Грейс. Она переплела свои пальцы с его, встала и повела его в спальню.

Секс был неистовым, быстрым, немного жестоким, подтверждая сказанные ранее слова Грейс. Они оба выжили.

Звонок телефона разбудил Лютера, спровоцировав выброс адреналина. Лютер открыл глаза и увидел за окном солнечный свет. Решив, что уже около десяти часов, он взял трубку.

— Контейнер забрали несколько минут назад, — сказала Петра. — Мы видели, как взлетел самолет. Скажи Грейс, что холодильник чист. Не нужно беспокоиться о санинспекторе.

— Спасибо, — ответил Лютер.

— Нет проблем. Как в старые добрые времена. Как ты?

— Хорошо.