Сила, отбросившая его сюда, была чудовищной.
Неожиданно Старки шагнула за белую линию на то место, куда упало тело Риджио, и посмотрела в воронку.
В сознании у нее возникла картинка трехлетней давности, которая разворачивалась, точно при замедленной съемке. Она увидела свою собственную смерть, словно кто-то вовремя включил камеру и показал отснятое ей. Дана, психотерапевт Кэрол, называла эти воспоминания ложными. Старки приняла факты в том виде, в каком ей их сообщили, представила остальное, а потом стала смотреть на случившееся так, будто все помнила. Дана считала, что таким способом ее сознание пытается справиться с тем, что с ней произошло, увести от реального события, заставив оказаться вне его, и наделить зло лицом, чтобы было легче иметь с ним дело.
Старки глубоко затянулась и сердито выпустила дым в землю. Если таким образом ее сознание пытается примириться со случившимся, у него дерьмово получается.
Она снова перешла на другую сторону улицы к Марзик.
— Бет, у меня идея. Попытайтесь разыскать владельцев этих магазинчиков и выясните, не угрожали ли кому-нибудь из них, может, они были должны деньги, и все такое.
Марзик кивнула, продолжая с прищуром ее разглядывать.
— Кэрол, в чем дело? — спросила она.
— В каком смысле?
Марзик подошла ближе и принюхалась.
— «Бинака»?[5]
Старки наградила ее хмурым взглядом, перешла улицу и остаток дня и весь вечер потратила на то, чтобы помочь поисковому отряду собрать фрагменты бомбы.
В три ночи Старки проснулась, понимая, что уже не уснет. Она закурила и продолжала лежать в темноте, пуская к потолку струи дыма. Работу она закончила в районе полуночи, но домой добралась только около часа, приняла душ, съела пару яиц всмятку и выпила бокал джина «Бомбей сэпфайр», чтобы заснуть. И вот сна уже как не бывало, хотя прошло всего два часа.
Через двадцать минут она выбралась из постели и прошла по дому, повсюду включая свет.
Бомбу, на которой подорвалась Старки, принес, замаскировав под продуктовый пакет, торговец наркотиками, чтобы убить семью информатора. Он положил ее в густые кусты возле двери, и Старки с Рафинадом не могли воспользоваться роботом, чтобы подвести к ней РТР-3 или дезактиватор. Это была «грязная» бомба — обычная банка из-под краски, начиненная бездымным порохом и гвоздями. Тот, кто ее сработал, был самым настоящим подонком, он сделал все возможное для того, чтобы погибла вся семья информатора, включая троих детей.
Из-за этих кустов Старки и Рафинаду пришлось заниматься бомбой на пару. Старки держала ветки, чтобы Рафинад смог просветить рентгеном пакет. Когда два патрульных полицейских обнаружили подозрительный предмет, они тут же сообщили о своей находке и добавили, что он тикает. Старки и Рафинад дружно рассмеялись, потому что прозвучало это как в какой-нибудь идиотской книжке. Впрочем, оказавшись на месте, они уже не смеялись, хотя тиканья никакого не было. РТР-3 показал им, что в работе таймера произошел сбой; тот, кто сделал бомбу, использовал будильник из тех, что заводятся вручную, но по какой-то необъяснимой причине минутная стрелка остановилась за одну минуту до времени взрыва. Просто остановилась и все.
Старки даже пошутила по этому поводу:
— Думаю, он забыл завести часы.
Она еще продолжала улыбаться, когда началось землетрясение. Произошло то, чего боится каждый сапер в Южной Калифорнии. Потом уже сообщили, что оно достигало трех целых двух десятых по шкале Рихтера, ерунда, с точки зрения жителей Лос-Анджелеса, но минутная стрелка сдвинулась с места, и бомба взорвалась.
Опытные техники постоянно повторяли Старки, что костюм не защитит ее от осколков, и оказались правы. Старки спас Рафинад. Он закрыл ее собой в тот момент, когда произошел взрыв, и большая часть осколков угодила в его тело. Прибор, который он держал, вырвало из его рук, и два тяжелых зазубренных куска располосовали ее костюм, разодрали весь правый бок и оставили глубокую рану на правой груди. Взрывная волна отбросила Рафинада прямо на нее всего за несколько секунд до того, как эстафету взял рентгеновский аппарат, с такой силой, что Старки показалось, будто ее лягнул сам Господь Бог. Она испытала такую жуткую боль, что у нее остановилось сердце.
Целых две минуты и сорок секунд Кэрол Старки была мертва.
Куски трейлера и вырванные с корнем кусты азалии еще продолжали падать на землю, а на место происшествия уже примчалась команда «скорой». Бригада, подбежавшая к Старки, обнаружила, что у пострадавшей нет пульса. Медики сорвали с нее костюм, ввели эпинефрин прямо в сердце и занялись реанимацией. Они бились над девушкой три минуты, не обращая внимания на ее развороченную грудь, и в конце концов — героически — заставили сердце работать.
Сердце Старки забилось снова, сердце Дейва «Рафинада» Будро замерло навсегда.
Старки сидела в обеденном углу за столом, вспоминала сон, Рафинада и курила сигарету за сигаретой. Прошло три года, и воспоминания о нем начали потихоньку гаснуть. Ей становилось все труднее увидеть его лицо, а попытки вспомнить мягкий акцент каджуна давались с еще большим трудом. Теперь она часто перебирала фотографии, чтобы освежить воспоминания, и ненавидела себя за это. Словно она
