– Твой брат – король!!! – рявкнула она над ним, так что он даже подпрыгнул.

– Да слышал я, слышал… – буркнул калека. – Я же не глухой, как отец!

– Ты как будто и не рад?

– Рад несказанно! – с насмешкой ответил он.

– Теперь тебе прямая дорога в епископы… в кардиналы… а там, Бог даст, может, и папой тебя выберут…

– Премного благодарен, – произнес Бертран мрачно.

Черная зависть снедала его… Король! Этот недоумок – король? Должно быть, так оно и есть: Амальрик зря писать не станет. Вот счастье дураку привалило! Живет себе среди роскоши, в сплошных развлечениях да удовольствиях, в то время как он, Бертран, пропадает в деревенской глуши. А ведь они – братья! Какая жестокая несправедливость…

– Наш Вит – король!!! – завопила госпожа Бенигна в самое ухо мужу.

Разбуженный ее криком, старый Гуго открыл глаза и непонимающе заморгал.

– А? Что? Что такое?

– Вит, наш Вит – король, и…

– Кролики? Шкодливые твари… Спустите собак!

– Да не кролики – Вит королем стал, наш Вит!

– Вит домой едет? Это хорошо…

Успокоившись, старик снова задремал.

– Не дать ли челяди вина? – предложил отец Гаудентий.

Бертран скривился.

– Это еще зачем? Может, и в колокола ударить?

– Попридержи язык! – осадила его госпожа Бенигна. – Отец капеллан прав. И вина велю дать, и солонины из кладовой…

Она бросилась в людскую.

– Эй, где вы там? Слушайте все! Молодой господин Вит стал в Иерусалиме королем! Принцессу взял в жены! В короне ходит…

Слуги стояли, разинув рты, и не могли взять в толк, что случилось.

– Кувшин вина каждому! И солонины! А завтра – выходной, как в праздник!

Только после этого они поверили, что хозяйка не шутит, и кинулись ей в ноги, благодаря и горячо желая молодому господину всяческого счастья.

Не дослушав их, госпожа Бенигна заторопилась обратно в гостиную. Ведь отец Гаудентий так и не дочитал письма! Она вернулась за стол и замерла в ожидании, глядя на пламя свечи. Суровое ее лицо, тронутое нежной улыбкой, смягчилось.

Преподобный отец продолжил чтение:

«…Вот, как и обещал я вам, матушка, и вышел Бит в короли, отчего почет немалый всему нашему роду, но и в недоброжелателях нет недостатка. В том и беды бы не было, когда бы только слушался Вит моих советов. Этим бы он себя и меня от многих забот избавил…»

– Да на что ему чужие советы? – возмутилась госпожа Бенигна. – У него, слава Богу, своего ума хватает!

«…Ибо править такой державой – труд нелегкий, и проще на трон сесть, чем на нем удержаться. Тут надобно голову на плечах иметь да уметь за дело взяться, а Вит ни тем, ни другим похвастать не может. Сказать по совести, не знаю, когда еще такого дурня земля рожала…»

– Что-что?! – вскинулась мать.

– Вот это верно – прямо не в бровь, а в глаз! – развеселился Бертран.

Госпожа Бенигна хлопнула ладонью об стол.

– Молчать! Амальрик – такой же клеветник, как и ты! Это он из зависти наговаривает, от обиды, что не его выбрали. Дурень? Да как он смеет! Где это написано, отец Гаудентий?

– Вот, – с готовностью показал капеллан. Госпожа Бенигна с трудом прочла по буквам: «imbecillus»[20]. Она водила пальцем по строчке, точно желая стереть кощунственное слово. И это брат пишет о брате… о короле! Завистник… Завистник… Ее Вит такой пригожий, такой смышленый, такой славный – а братьям это как кость поперек горла! Вит должен слушаться советов Амальрика? С какой стати! Будь Амальрик умнее Вита, принцесса вышла бы за него, это ясно.

Капеллан откашлялся.

– И впрямь странно, что Амальрик пишет такое о короле, – заметил он.

– Правда? Правда? – обрадовалась поддержке госпожа Бенигна. – Чай, дурня бы королем не выбрали! Мой любимый, мой ненаглядный, дитятко мое золотое… Я-то давно смекнула… чуть не с самых пеленок знала… А Амальрик – завистник! И Бертран такой же! Ну да Бог с ними… Отец Гаудентий, не забыть бы отслужить благодарственный молебен!

– Я уж подумывал, – подхватил капеллан, – не устроить ли торжественную воскресную службу для всей