— Во имя чего все это, всевышний? Во имя чего?
Майк обернулся. Капитан Гомеш стоял на коленях с закрытыми глазами, лицо его было искажено мукой. Генерал и Фрэнк Рохо тоже услышали возглас коменданта. Охотник презрительно пожал плечами. Лицо ди Ногейры оставалось бесстрастным.
Генерал резко встал, тщательно отряхнул колени, надел свой черный берет и покинул душный блокгауз. Вертолеты были почти готовы к отлету: в них как раз кончали грузить раненых. Вокруг стояли командос Майка. Кто-то заметил приближающееся начальство и громко подал команду, толпа медленно расступилась.
Не глядя по сторонам, ди Ногейра быстро прошел по образовавшемуся коридору. У вертолета он круто обернулся. Высоко вскинув голову, он скользнул взглядом по солдатским лицам:
— Это война! — неожиданно рявкнул он. — Война во имя нашей родины!
Солдаты хмуро молчали.
— Счастливо, Крис! — Фрэнк Рохо протянул генералу свою широкую ладонь. — Не беспокойся, все будет о'кэй!
Генерал вложил ему в ладонь свои сухие пальцы и перевел взгляд на Майка.
— Мой мальчик, — тихо сказал он. — Это война… Это наша профессия, и мы должны быть готовы умереть.
Он поднес свою костлявую руку к засаленному черному берету и улыбнулся. Монокль холодно блеснул в его глазу, словно стекляшка в глазнице черепа. И Майку вдруг показалось, что перед ним не губернатор Колонии — генерал Кристофер ди Ногейра, а сама смерть.
Вертолет тяжело оторвался от земли, на секунду завис над взлетной площадкой, потом пошел вверх и вбок, чуть не задевая шасси плоские крыши блокгаузов. Вторая машина поднялась почти сразу же за первой, уже над бушем обошла вертолет генерала и пошла впереди.
Фрэнк Рохо оторвал взгляд от быстро уменьшающихся «алуэтов».
— Обычно они бьют по первой машине, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
Капитан Гомеш захрипел и сразу же схватился за грудь: долго сдерживаемый кашель вырвался наружу, громкий, хриплый. Серые губы судорожно хватали липкий тропический воздух, смешанный с поднятой вертолетами пылью.
Майк кинулся к Гомешу, подхватил под мышки его удивительно легкое тело, беспомощно оглянулся. К ним уже бежала Мелинда, шаркая тяжелыми ногами в красной пыли. Она поддержала теряющего сознание мужа, подняла взгляд на Майка, и в ее угольно-черных глазах он прочел откровенную ненависть.
С другой стороны Гомеша осторожно взял под руку невесть откуда взявшийся священник-африканец. Он подобрал полы своей когда-то лиловой рясы, заткнул их за грубый веревочный пояс и, мелко семеня тощими старческими ногами, повел больного вместе с Мелиндой к комендантскому дому.
Только сейчас Майк заметил, что священник был бос.
— Мой мальчик, ты пока ничего не знаешь об операции, которую нам с тобой предстоит провести… — Фрэнк Рохо пристальным взглядом провожал странную группу: португальского офицера, заботливо поддерживаемого африканкой и африканцем. — Как и мой друг Крис ди Ногейра, я не удивлюсь, если мятежникам известно все, что происходит в форте, — продолжал он хмуро. — Капитан Гомеш, кажется, действительно верит, что из этих черных могут получиться полноценные граждане Португалии…
Майка покоробило от этих слов.
— Но ведь ваши «десперадос» … — начал было он.
— Ты хочешь сказать, что я тоже делю с ними хлеб и опасности? — скривил губы охотник. — Я — совсем другое дело, мой мальчик. Но что же мы стоим здесь, на солнцепеке?
Майк обернулся в сторону комендантского дома. Гомеша уже не было видно.
— Да не туда. Там слишком много ушей, а нам с тобою есть что обсудить! Пойдем-ка…
Фрэнк Рохо положил руку на плечо Майка и легонько подтолкнул его в сторону блокгауза, где лежали тела убитых солдат.
— Но ведь там… — Майку совсем не хотелось возвращаться во влажную духоту этой бетонной покойницкой.
— Зато мертвые не интересуются делами живых, — спокойно возразил охотник.
Они вошли в полумрак блокгауза, разрезанный на ровные доли неширокими полосами белого тропического солнца, врывавшегося сюда сквозь окна-бойницы. Свеча в изголовье Телиша уже оплыла и погасла, крохотный фитилек тлел красной точкой в застывающей лужице стеарина.
— Так о чем же вы хотели поговорить со мною, мистер Рохо? — начал он официальным тоном, чтобы напомнить, что он командир отряда командос, прибывших в форт со специальной миссией, и заслуживает обращения как с равным.
Рохо понял это и тут же сменил тон.
— Если не ошибаюсь, капитан Браун, командующий не оставил вам никаких инструкций… — Охотник остался стоять в дверях, прислонившись к притолоке, наблюдая, что делается снаружи. — Так вот, генерал поручил передать вам следующее. И только на словах…
— Мне все равно, какого цвета кошка — белая или черная, лишь бы она хорошо ловила мышей. — Довольный удачной фразой, Фрэнк Рохо улыбнулся в свою густую бороду и протянул Брауну колпачок от термоса:
— Пейте, капитан, это подкрепляет.
Майк подозрительно взял чашку из зеленой пластмассы, поднес ее к носу, понюхал.
Рохо опять улыбнулся:
— Пейте, это чай. Днем ни я, ни мои люди — не употребляем спиртного и не курим. В отряде такой закон. Если его нарушают, я предупреждаю только раз. На второй раз я стреляю.
Майк пожал плечами, изображая безразличие: плевать ему на все эти красочные легенды о подвигах Великого Рохо, человека, который одним ударом ладони перебивал шею антилопы импала и ходил на леопарда с голыми руками. Он, Майк, тоже кое-чего стоит!
Теперь ему и в самом деле казалось, что месяц назад, там, на вилле Мангакиса, после высадки десанта, он пережил нечто такое, что доводится испытать далеко не каждому и чем он может гордиться.
Он думал об этом весь сегодняшний день, с того самого момента, когда за час до рассвета они тайком выступили из форта № 7 на выполнение «особого задания», которое доверил ему сам генерал ди Ногейра, да еще вызвал на помощь Фрэнка Рохо с его «отчаянными».
…Охотник разбудил его в четыре часа утра.
— Тихо, — строго предупредил он. — Ради бога не шумите.
Майк спал не раздеваясь. Он неохотно вылез из гамака, висевшего, как и в прошлую ночь, на крыше комендантского дома, помотал головой, пытаясь прогнать тупую боль в затылке.
— Пошли! — Рохо решительно потянул капитана к краю плоской крыши. Там белел толстый канат, одним концом он был прикручен к флагштоку, другим уходил вниз.
Командир «отчаянных» первым перелез через бетонный парапет, ухватился за канат и легко скользнул вниз. Майк последовал его примеру и… чуть не закричал от неожиданной боли: ладони обожгло словно раскаленным утюгом…
— Быстро! — в тоне охотника прозвучал приказ. Пригибаясь, он побежал к полуоткрытым воротам форта. Трое часовых с автоматами наизготовку напряженно всматривались в темноту снаружи. Они молча пропустили Рохо и Брауна, и сейчас же ворота закрылись.
— А теперь, капитан, прошу вас кое-что запомнить, — Рохо внезапно остановился и повернулся ко все еще полусонному Майку. — Первое. Держаться друг от друга на расстоянии в десять ярдов. Понятно?
Майк хотел было с негодованием указать охотнику на недопустимость подобного тона: ведь он, капитан Браун, и сам…
— Второе. Если увидите, что я схвачен и мне не выкарабкаться, не задумываясь, стреляйте в меня! — не давая ему опомниться, продолжал Рохо. — Я не хочу умереть, но еще меньше я хочу попасть к ним в руки живым.
