– Я его видел, че, – пробормотал Хорхе немного обиженно. – Что тут, в конце, удивительного?
– Так нельзя сказать – в конце.
– Ну, в конце всего.
– И «в конце всего» тоже не говорят, – сказала Клаудиа, рассмеявшись. Но Медрано было не до смеха.
– Это уж слишком, – сказал он Клаудии, когда Персио увел Хорхе, чтобы поведать ему о тайнах волн. – Разве не дико, что нас поместили на небольшом участке, который мы называем крытой палубой, а на самом деле мы совершенно открыты? Не станете же вы утверждать, что эти жалкие парусиновые навесы, которые натянули финны, смогут защищать нас в случае непогоды. Словом, если пойдет дождь или повеет холодом в Магеллановом проливе, мы будем вынуждены целыми днями сидеть в баре или в каютах… Карамба, да это, скорее, какой-то военный транспорт или невольничий корабль. Надо быть Лусио, чтобы этого не видеть.
– Я согласна с вами, – сказала Клаудиа, подходя к борту. – Но, когда светит такое прелестное солнце, хотя Персио и утверждает, что там, в глубине, черным-черно, мы ни о чем не беспокоимся.
– Да, но это слишком похоже па то, что у нас делается повсюду, – сказал Медрано, понизив голос – Со вчерашнего вечера у меня такое чувство, будто то, что происходит со мной, как бы это сказать, внутри меня, что ли, не отличается существенно от моего внешнего поведения. Я не могу это объяснить и боюсь прибегнуть к аналогиям, которыми так ловко оперирует Персио. Это немного…
– Немного вы и немного я, не так ли?
– Да, и немного вен остальное, частица или элемент всего остального. Надо бы высказаться яснее, но я чувствую, что, если начну размышлять над этим, только потеряю нить… Все это так расплывчато и так неопределенно. Вот всего лишь минуту назад я превосходно чувствовал себя (среди этого незатейливого общества, как говорил один комик по радио). Но стоило Хорхе рассказать, будто он видел глицида на капитанском мостике, и все пошло к черту. Какая может быть связь между этим и?… Но, Клаудиа, я задаю всего лишь риторический вопрос. Я догадываюсь, какая, вернее, никакой связи нет, ибо все это одно и то же.
– Среди незатейливого общества, – сказала Клаудиа, беря его под руку и незаметно привлекая к себе. – Ах, мой бедный
Габриэль, со вчерашнего дня вы только и знаете, что портите себе кровь. Но не для этого же вы сели на «Малькольм».
– Нет, конечно, – сказал Медрано, благодарно отвечая на легкое пожатие ее руки. – Конечно, не для этого.
– Янцен? – спросил Рауль.
– Нет, Колосс, – ответил Лопес, и оба расхохотались.
Рауля позабавило, что он застал Лопеса в коридоре правого борта, совсем не там, где была его каюта. «Кружит здесь, бедняга, караулит, не встретится ли случайно, и т. д. и т. п. О влюбленный страж, pervigilium veneris [92]. Сей юноша достоин купальных трусов получше…»
– Подождите минуточку, – сказал он, не зная, стоит ли ему хвалить себя за такое сострадание. – Мой атомный вихрь собирался пойти вместе со мной, но, наверное, отыскивает свою губную помаду или тапочки.
– Хорошо, – сказал Лопес с наигранным безразличием. Прислонясь к стене коридора, они продолжали болтать.
Мимо, тоже в купальном костюме, прошел Лусио; поздоровавшись с ними, он скрылся вдали.
– Как у вас настроение, не желаете ли снова пометать копья и бросить в атаку штурмовые отряды? – спросил Рауль.
– Не слишком боевое, че, особенно после ночного фиаско… Но, думаю, все же необходимо продолжать военные действия. Если только этот юный Трехо не опередит нас…
– Сомневаюсь, – сказал Рауль, посмотрев на него исподтишка. – Если в каждом походе он будет напиваться, как вчера… Незакаленным душам нельзя спускаться в кузню Плутона, так гласит мифология.
– Бедный малый, наверняка он хотел отплатить нам.
– Отплатить?
– Да, мы же не взяли его вчера с собой, и это, видимо, ему не понравилось. Я его немножко знаю, ведь я преподаю в его колледже; характер у него не из легких. В этом возрасте все хотят быть взрослыми, и они правы, только среда и обстоятельства часто играют с, ними злую шутку.
«Какого дьявола ты мне толкуешь о нем? – спрашивал себя Рауль, понимающе поддакивая Лопесу. – У тебя отличный нюх, приятель, все насквозь видишь, и вдобавок ты мировой парень».
Он торжественно поклонился Пауле, выходившей из каюты, и снова посмотрел на Лопеса, который неловко чувствовал себя в купальных трусах. Паула была в черном купальнике, довольно строгом, в отличие от бикини, в котором она красовалась накануне.
– Доброе утро, Лопес, – сказала она игриво. – А ты тоже собрался пырять, Рауль? Мы там все не поместимся.
– Погибнем как герои, – сказал Рауль, возглавляя шествие. – Мамочка моя, да там уже вся компания, не хватает только, чтобы в воду залез и дон Гало со своим креслом.
На трапе бакборта показался Фелипе, а за ним Беба, которая грациозно вскарабкалась на перила, чтобы держать под наблюдением бассейн и палубу. Рауль и Лопес приветливо помахали Фелипе, и он робко ответил па их приветствие, думая о тех сплетнях, которые могло вызвать его внезапное заболевание. Но когда Паула и Рауль, весело болтая и смеясь, затащили его в воду, куда следом за ними бултыхнулись Лопес и Лусио, Фелипе снова обрел прежнюю уверенность и принялся весело резвиться. Вода смыла последние следы похмелья.
– Похоже, тебе стало лучше, – сказал ему Рауль.
– Да, все уже прошло.
– Осторожней с солнцем, сегодня снова печет. У тебя сильно обгорели плечи.
– Ничего особенного.
– Тебе помог крем?
– Думаю, что да, – сказал Фелипе. – Ну и устроил я вам вчера вечером. Извините, надо же, развезло у вас в каюте… Перегрелся я, что поделаешь…
– Э, пустяки, не беспокойся, – сказал Рауль. – С любым может случиться. Меня однажды стошнило на ковер у моей тетушки Магды, не упокой ее господи; но многие утверждали, что ковер после этого стал даже лучше; правда, тетушка не пользовалась симпатией у родии.
Фелипе улыбнулся, не сразу сообразив, в чем дело. Он обрадовался, что они снова стали друзьями, ведь па пароходе, кроме Рауля, и поговорить было не с кем. Жалко, что Паула была с ним, а не с Медрано или Лопесом. Ему хотелось поболтать с Раулем, но он видел ноги Паулы, свисавшие с борта бассейна, и просто умирал от желания сесть с ней рядом и выведать, что она думает о его заболевании.
– Я сегодня попробовал вашу трубку, – сказал он потупясь. – Изумительная, а табак…
– Надеюсь, лучше того, который ты курил вчера вечером, – сказал Рауль.
– Вчера вечером? А, вы хотите сказать…
Их никто не мог слышать – семейство Пресутти, громко повизгивая, резвилось в противоположном конце бассейна. Рауль вплотную приблизился к Фелипе, прижав его к брезентовому борту.
– Почему ты отправился один? Я не оспариваю твоего права ходить, куда тебе заблагорассудится. Но по-моему, там внизу не слишком безопасно.
– А что со мной может случиться?
– Возможно, ничего. Кого ты там видел?
Он чуть было не сказал: «Боба», по вовремя спохватился.
– Одного из этих типов.
– Которого, того, что помоложе? – спросил Рауль, заранее уверенный в ответе.
– Да, его.
Подплыл, брызгаясь, Лусио. Рауль сделал какой-то знак, которого Фелипе не понял, и поплыл на спине в другой конец бассейна, туда, где весело плескались Атилио и Нелли. Он полюбезничал с Нелли, которая
