хватало только одного – цепочки. Такая вещь, наверное, красиво смотрелась бы на Сашеньке, на загорелой ее шее…

– Пап, а ты мне в медальончик веревочку вдень, я его носить буду! – скомандовала дочь. – Я ж уже большая совсем, мне уже можно. Правда?

– Можно, солнышко. – Ну ничего, Сашеньке он потом в городе что-нибудь красивое купит. Может, часики?..

Тонкий шнурок Иван Владимирович нашел с помощью все той же Сашеньки, уселся на берегу ручья, Валюшку усадил к себе на колени. Видать, и в самом деле старым он становится, зрение уже не то, все никак не удавалось шнурок в медальонное «ушко» вдеть. Пока возился, в медальоне вдруг что-то щелкнуло, и та часть, что с лисичкой, откинулась, точно маленькая крышка. Вот такой непростой оказался медальончик, с секретом. А ведь сразу и не определишь, что он открывается, кажется, просто серебро дутое, оттого легкое и внутри полое, а оно вот как. Внутри медальона спиралью свернутый лежал срезанный локон. Цвет у волос был такой необычный, огненно-рыжий, что Иван Владимирович поневоле залюбовался.

– Па-а-а-па, ну скоро? – Валюшка нетерпеливо заерзала, заглянула внутрь раскрытого медальона.

– Скоро, солнышко. – Выбросить локон не поднялась рука – может, это память чья! – просто захлопнул крышечку, еще раз для верности поискал потайную пружинку, открыл – закрыл, нанизал медальон на шнурок, повесил дочке на шею. – Все, моя красавица, получай украшение.

– Лисичка! – Валюшка накрыла медальон ладошкой, радостно улыбнулась. – У меня теперь лисичка есть…

…Валюшка пропала на следующий день. Их маленький отряд как раз выступил в поход. Дочку Иван Владимирович решил с собой взять. Экспедицию они с Евгением запланировали недальнюю, всего двадцать километров от села. Да и большую часть из того пути решено было проехать на подводах, пешком по тайге до стоянки оставалось каких-то шесть километров. Для Валюшки это, конечно, расстояние немалое, но ведь ножками особо и идти не пришлось: то сам Иван Владимирович ее на плечах нес, то Евгений, но больше всего проводник Евсей. Евсей все шутил, что Валюшкин вес ну точно мышиный, что с такой пигалицей можно хоть весь день по тайге ходить – не устанешь. А Валюшка радовалась так, всю дорогу смеялась, сорванной веточкой от Евсея комаров отгоняла.

Лагерь разбили на полянке, недалеко от все того же Лисьего ручья. Здесь ручей уже и в самом деле был на ручей похож, мелкий и неширокий, воды по колено. Не то что у села, где, не знавши, можно было решить, что это не ручей вовсе, а самая настоящая река.

– Тут недалеко, меньше версты, Лисья топь начинается, – Евсей ловко рубил сухое дерево на дрова для костра. – Лисий ручей как раз из нее начало берет. Вот там места гиблые. По- настоящему Лисью топь только два человека в селе знают: я да батька мой.

– А почему она лисья? – Валюшка вертелась тут же, собирала мелкие веточки, складывала в кучку.

– А потому, что лис в этих местах много, – Евсей утер со лба пот. – А еще потому, что здесь, говорят, золотая лиса живет.

– Ой, как интересно! Расскажите, Евсей Петрович, про золотую лису поподробнее! – Сашенька улыбнулась Евсею так, что у Ивана Владимировича сердце зашлось от ревности. Евсей – молодой, здоровый. Красуется перед Сашенькой античным своим голым торсом. Куда уж ему, книжному червю, до такой первозданной красоты…

Проводник бросил на Сашеньку хитрый взгляд, принялся рассказывать. Сказка была занимательная, в другое б время Иван Владимирович ее с превеликим удовольствием послушал, да вот только времени у него мало, работать нужно. А Валюшка с Сашенькой слушали очень внимательно, ну да бог с ними…

…Валюшку под вечер хватились. Вот, кажется, только под ногами крутилась, своими бесчисленными «почему» их с Евгением от работы отвлекала, а как пришло время ужина, оказалось, что нигде нет Валюшки…

Дотемна они лес вокруг обшарили, голоса сорвали, кричавши. Все без толку. Иван Владимирович места себе не находил. Сашенька плакала, себя винила за недосмотр. Евгений старался их подбодрить, говорил, что, наверное, Валюшка просто устала, уснула где-нибудь, вот и не слышит их. А Евсей мрачнел с каждой минутой все сильнее да косился в сторону Лисьей топи. Про топь Иван Владимирович думать себе запретил, лучше верить Евгению, что Валюшка где-нибудь уснула, а как проснется, так непременно голос подаст, и они ее сразу отыщут.

Сон его сморил уже под самое утро. Вот, кажется, сидел, на костер догорающий смотрел, а тут глядь – нет костра, а есть бескрайнее болото, а посреди болота, прямо из воды каменный остров торчит, и на острове том его Валюшка с рыжей лисой играется. Видно, что не боится совсем, смеется так задорно, все норовит лису за пушистый хвост поймать.

Проснулся он от собственного крика, умылся в ручье, подсел к Евсею. Проводник, кажется, за ночь и вовсе глаз не сомкнул, осунулся, постарел словно. Иван Владимирович хотел сказать, что нужно в село за подмогой кого-нибудь отправить, а заговорил о другом, о Лисьей топи заговорил, да об каменном острове. Оказалось, что есть такой остров, только путь до него неблизкий и очень опасный.

– Но ты же дорогу знаешь, сам вчера говорил. – Иван Владимирович уже все для себя решил. – Или хвастался?

– Не хвастался, – Евсей решительно встал. – Лучше нам с вами, товарищ ученый, вдвоем на Лисий остров идти, потому как опасно. Даже со мной, – добавил весомо и посмотрел сверху вниз. Не забоитесь?

– Поздно уже бояться, – Иван Владимирович тоже встал. – Сейчас только распоряжения оставлю, и в путь.

Топь оказалась гораздо страшнее, чем он себе думал. С виду обычный подлесок, вместо травы мох, а ступишь не туда – и поминай, как звали. Но Евсей шел уверенно, ориентировался по каким-то одному ему известным признакам, все больше отмалчивался, о чем-то своем думал. А Иван Владимирович, наоборот, не думал. Потому что стоило только подумать, как смогла бы здесь пройти маленькая девочка, и надежда, которой он только и жил все это время, таяла…

Они шли уже четыре часа, когда впереди показался тот самый остров, что Иван Владимирович накануне видел во сне.

– Пришли почти, – Евсей обернулся, посмотрел через плечо внимательно и вопросительно. – Дальше что, товарищ ученый?

– Дальше к острову! – Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Евсей ничего не ответил, лишь молча покачал головой: то ли соглашаясь, то ли осуждая затею.

…Детский смех они услышали одновременно. Валюшкин смех! Иван Владимирович бросился было вперед, но Евсей грубо схватил его за ворот куртки, потянул к себе.

– Куда, дурья твоя башка?! Потопнуть решил? Осторожненько давай, за мной, след в след…

Последние десять метров показались Ивану Владимировичу бесконечными. А Валюшка все продолжала смеяться. Пусть бы смеялась, только бы не замолкала.

– Валюшка! – он закричал во весь голос. – Валюша, доченька!

– Папа! – на каменистом берегу замаячила маленькая фигурка. – Папочка!

…Вопреки всем его самым страшным ожиданиям, дочка его была цела и невредима. Мало того, выглядела она какой-то радостно взбудораженной. Из отцовских объятий высвободилась решительно, все порывалась что-то рассказать Евсею. Отчего именно Евсею, а не ему, родному отцу?..

– Валюшка, солнышко мое, да как же ты здесь очутилась? – Иван Владимирович погладил