света; а то, что будет после, – никого не волнует. А знаешь почему? У них нет души! Они боятся умереть и уподобиться развеянной ветром пыли! Неординары и те могут рассчитывать на посмертие, а у этих впереди ничего нет. Только пустота. И это пугает.
– Я, конечно, безумно рад, что моя душа бессмертна, но хотелось бы по возможности все же продлить нынешнее существование. Уговор как раз об этом был.
– Ты ничего не понял, – печально вздохнул неординар. – Старый мир доживает последние минуты. Сейчас я разрушу седьмую Печать, и наступит окончательный и бесповоротный конец света. Так что заранее приношу извинения за обман – в будущем, сам понимаешь, встретиться у нас уже не получится.
– Ах ты гнида! – непроизвольно вырвалось у меня. Я рванулся к альбиносу, но, так и не сумев оторваться от пола, скорчился в приступе раздиравшего легкие кашля. – Мы же, сука, с тобой договаривались!
– Такова жизнь, – пожал плечами Сергио и вновь глянул на кольцо.
– Ладно, два вопроса, – заметив, как гаснет сияние серебряного перстня, заторопился я. – Какого ляда ты тащил с собой меня? И зачем тебе это? Зачем?!
– Разрушить Печать может только вещество, содержащее саму квинтэссенцию этого мира – кровь человека. Ординара, если тебе угодно. А я до сих пор не уверен, что сумею выжечь из себя весь Хаос до конца. – Неординар с ножом в руке направился к колонне солнечного света, потом обернулся и пожал плечами. – А зачем? Считай, перед тобой четвертый всадник Апокалипсиса. Не всем же грезить о вечной жизни, кто-то должен и работу выполнить.
– Стой! – крикнул ему в спину я и осекся.
А так ли безумна затея Сергио? Не прав ли он в своем утверждении, что этот мир исчерпал себя до донышка и теперь способен лишь пожирать собственных детей? Я ведь был за Оградой – я видел остатки былого великолепия. Траву, деревья, солнце и облака над головой. Разве можно назвать жизнью существование среди бетонных стен, с вечно висящей в воздухе пылью и затянутым серой Пеленой небом?
И разве меня не бесила собственная неполноценность? Второсортность – и лишь потому, что угораздило родиться ординаром? Какие у меня были перспективы? Работать, работать и работать, а потом сдохнуть? Никто ведь даже не заметил бы, что одним муравьем стало меньше. Никто.
Впрочем, теперь мне это не грозит. Я покину наш бренный мир намного раньше. Фактически – я уже мертвец. Даже передвигаться самостоятельно не в состоянии. Все, что от меня осталось, – полуживая оболочка, в которой бьется ошалевший от ужаса разум.
Страшно умирать? Страшно.
А если вместе со всеми?
Разом? А?
И нет ли в этом высшей справедливости? Если – всех и разом? С неплохими шансами на более счастливое посмертие? И обязательно – всем по заслугам. Непременно всем. И непременно по заслугам.
Так стоит ли цепляться за этот никчемный мир? Бетонную клетку, в которой лично мне больше нет места?
Не лучше начать все сначала, с чистого листа?
Забыть…
Без сожаления забыть и перестать быть самим собой?
Выкинуть все, что было хорошего? А хорошего было немало, чего уж там…
С другой стороны – я и так обречен все это позабыть. Сколько мне осталось – час, два? А потом, корчась от боли, сам приставлю дуло пистолета к виску. Вот тогда-то я и забуду…
Забуду – но останусь в памяти других.
Только вспомнит ли кто о Марке Ломе добрым словом? Кто меня ждет? Кому я нужен?!
Неординар привычно резанул запястье клинком, и на каменный пол брызнули красные капли крови. Выронив нож, он зашагал к колонне солнечного света, а я подумал об Алисе.
А ведь меня ждут. Ждут и будут помнить. А я буду помнить ее. Всегда.
И, вскинув руку с вытащенным из кармана пистолетом, я поймал на мушку затылок альбиноса. Задержал дыхание, отбросил пустые сомнения и потянул спусковой крючок. А когда Сергио с простреленной головой повалился с ног, уткнул слегка нагревшийся после выстрела ствол себе в висок. Уткнул, выбрал слабину крючка… и отшвырнул оружие прочь.
Неправильно это, неправильно…
Другой вопрос – получится ли доползти до Печати? Не со столь глобальными замыслами, как у Сергио, – нет. Просто не хочу еще и сдохнуть в этом паскудстве. И так ведь всю жизнь – лишь серость бетона, пыль под ногами, да скрипящий на зубах песок. Не хочу…
А солнечный свет, вот он – всего каких-то двадцать метров по прямой. Всего каких-то двадцать жалких метров до солнца…
Заставив себя позабыть про боль, я завалился на бок и распластался на холодных камнях. Выбросил вперед правую руку, нашарил пальцами какую-то неровность и через силу, ломая ногти, подтащил непослушное тело. А потом вновь вытянулся в струну…
Сдохнуть здесь? Ну уж нет – меня ждало солнце…
ГЛОССАРИЙ
Администрация города – исполнительный орган городского самоуправления. Возглавляет мэр (выборная должность). В подчинении находятся основные службы жизнеобеспечения, такие, как Госпиталь, Пожарная охрана, Энергоконтроль и Жандармерия.
Академия – высшее учебное заведение города.
Алхимики – 1) (
Ассоциация метаморфов – объединение неординаров с подвижными биопараметрами, полностью контролирующих свое перевоплощение. Практикуют прием подавляющих способности алхимических препаратов, в связи с чем менее уязвимы для боевых серебросодержащих веществ.
Арсенал – научно-производственное объединение алхимиков, осуществляющее разработку новых и модернизацию действующих образцов вооружения и техники.
Башни – высотные сооружения, на верхних этажах которых размещаются генераторы закрывающего город защитного поля – Пелены. Всего построено семь башен: «Сундук», «Руна», «Стрела», «Маяк», «Ограда», «Мельница» и «Кузница».
Болид – летательное транспортное средство, предназначенное для перевозки пассажиров.
Браконьеры – нелегалы, осуществляющие добычу обитающих за Оградой животных с целью дальнейшей перепродажи шкур и мяса.
«Братья по крови» – объединение неординаров с исключительно латентной способностью к изменению биопараметров.
«Валиорол» – алхимический медицинский препарат, обладающий обезболивающим и успокоительным эффектом.
Вампиры – неординары, постоянно работающие с мощными чарами, энергоемкость которых значительно превышает возможности организма к самовосстановлению. Нуждаются в переливании донорской крови.
