Картер жестом попросил тишины.
Но тишина наступила и так.
Подвигаясь поближе к платформе ради лучшего обзора, Арчи втянул в себя воздух, точно упиваясь ароматом этого сладчайшего из событий. Но он выпустил его обратно в изумлении и замер на месте, увидев, как на арену поднимается Оби с черным ящичком в руках.
Посмотрев на Арчи, который стоял у ринга опешив, с раскрытым ртом, Оби злорадно ухмыльнулся. Еще никому и никогда не удавалось так ошеломить великого Арчи, и Оби наслаждался своим минутным торжеством. Он кивнул Картеру, уже направляющемуся к Арчи, чтобы сопроводить его на арену.
Накануне, когда Оби предложил воспользоваться черным ящиком, Картер согласился не сразу. Дело будет происходить не на совещании Стражей, заметил он; так как же мы заставим Арчи тянуть жребий?
У Оби уже был наготове ответ — причем такой, какой дал бы, скорее всего, сам Арчи. «Там соберутся четыреста человек, и они будут требовать крови. А чьей конкретно, им все равно. Про наш черный ящик знает вся школа — как Арчи сможет отвертеться?»
Но ведь нет никакой гарантии, что Арчи вытянет черный шарик, возразил Картер. Черный означал бы, что ему придется занять место одного из противников на ринге. Но в ящике пять белых шариков и только один черный. Арчи занимает
«Есть же закон больших чисел, — ответил Картеру Оби. — Вдобавок Арчи надо будет тянуть два раза — один за Рено, второй за Янзу».
Картер уперся в Оби взглядом. «А может?..» — его голос вопросительно закруглился.
«Нет, подстроить ничего не удастся. Где я, по-твоему, возьму шесть черных шариков? А кроме того, Арчи слишком умен — нам его не перехитрить. Но кто знает? Может быть, ему наконец перестанет везти».
И они пришли к соглашению. Оби выйдет с черным ящиком перед тем, как начнутся вытаскивание билетов и сам поединок. Именно это он и сделал сейчас — появился на ринге, в то время как Картер двинулся навстречу Арчи.
— Ну вы даете, ребята, — сказал Арчи, уворачиваясь от Картера, который хотел взять его за руку. — Я могу подняться туда сам, Картер. И заметь — скоро я спущусь обратно.
В груди Арчи холодным плотным комком сгустилась ярость, но внешне он сохранял спокойствие. Как всегда. У него было чувство, что все пройдет без сучка и задоринки. Я — Арчи.
При виде черного ящика зрителей охватила оторопь, и на трибунах наступила еще более глубокая тишина, чем несколько секунд тому назад. Прежде его видели только члены организации Стражей и их жертвы. В ярких лучах прожекторов маленький деревянный ящичек выглядел старым и жалким — наверное, когда-то это была шкатулка для украшений. И все же в школе о нем ходили легенды. Для потенциальных жертв он воплощал собой возможное освобождение, защиту, орудие против всемогущества Стражей. Кое- кто и вовсе сомневался в его существовании: Арчи Костелло никогда бы такого не допустил. Но теперь он был вынесен на свет божий — пожалуйста, глядите. И вся школа глядела, вытаращив глаза. В том числе и Арчи, который уже протянул к нему руку, готовясь достать шарик.
Вся процедура заняла примерно минуту, не больше, поскольку Арчи решил покончить с ней побыстрее, прежде чем остальные успеют толком сообразить, что происходит. Нечего устраивать из этого целый спектакль, давать Оби с Картером лишний шанс покрасоваться. Поэтому, опередив любые возможные возражения, Арчи мигом сунул руку в ящичек и вытащил оттуда шарик. Белый. Оби разинул рот от удивления. Все развивалось чересчур стремительно. Он хотел, чтобы Арчи как следует подергался, а зрители поняли, что творится на платформе. Ему хотелось растянуть церемонию, выжать из ситуации как можно больше интриги и драматизма.
Арчи снова потянулся к ящичку, и Оби уже поздно было мешать этому движению. Он затаил дух.
Шарик был спрятан в кулаке Арчи. Он протянул руку в сторону зрителей и застыл, выпрямившись. Шарик должен был оказаться белым. Не для того он зашел так далеко, чтобы все сорвалось в последний момент. Арчи обратил к трибунам лицо, на котором играла легкая улыбка. Прикидываясь невозмутимым, он в это мгновение рисковал всем.
Он раскрыл ладонь и показал шарик так, чтобы его было видно каждому.
Белый.
Глава тридцать седьмая
Стручок прибыл на стадион в последний момент и протолкался через бурлящую толпу на самый верх трибуны. Сначала он не собирался сюда идти. Он поставил крест на этой школе с ее жестокостями и не хотел смотреть на постоянные унижения, которым подвергали Джерри. Кроме того, школа напоминала ему о его собственном предательстве и криводушии. Три дня он провел дома, в постели. Больной. Он не мог бы сказать определенно, то ли заболел по-настоящему, то ли его совесть восстала и подкосила организм. Во всяком случае, он был слаб и его мутило. Постель сделалась его личным миром, маленьким уютным уголком без людей, без Стражей, без брата Леона, — миром, где никто не продавал конфет, не разрушал классных комнат, не губил людей. Но потом кто-то из ребят позвонил и рассказал ему о поединке между Джерри и Янзой. И о том, что он будет проходить под диктовку лотерейных билетов. Стручок застонал от возмущения. Лежать в постели стало невыносимо. Целый день он метался и ворочался под одеялом, как животное в поисках сна, забвения. Он не хотел идти на поединок: у Джерри не было ни малейшего шанса на пооелч Но и в постели оставаться не мог. Наконец, в полном отчаянии, он вылез оттуда и наспех оделся, не обращая внимания на протесты родителей. Проехал по городу на автобусе и прошел пешком полмили до стадиона. Теперь он съежился на скамейке, глядя вниз, на арену, и слушая, как Картер объясняет правила этого сумасшедшего боя. Бред и кошмар!
— …и тот, на чьем билете окажется записан удар, которым завершится бой — либо через нокаут, либо через признание поражения, — получит приз…
Но зрителям уже не терпелось увидеть схватку. Стручок осмотрелся вокруг. Эти ребята на скамьях — его знакомые, однокашники — вдруг превратились в чужаков. Они не отрывали от арены лихорадочных взглядов. Некоторые скандировали: «У-бей, у-бей…» Стручку захотелось заткнуть уши.
Картер вышел в центр ринга, где стоял Оби с картонной коробкой, сунул в нее руку и вытащил билет.
— Джон Тусье, — провозгласил он. — Здесь написано имя Рено. — Раздался гул разочарования, несколько насмешливых выкриков. — Он хочет, чтобы Рено нанес Янзе удар правой в челюсть.
Наступила тишина. Момент истины. Рено и Янза замерли друг против друга, на расстоянии вытянутой руки. Они стояли в традиционной позе боксеров, подняв перчатки перед собой, но это выглядело жалкой пародией на профессиональных бойцов. Потом Янза показал, что намерен соблюдать правила. Он опустил руки, готовый принять удар Джерри без сопротивления.
Джерри напряг плечи, отвел кулак. Он ждал этого мига с тех самых пор, как услышал по телефону дразнящий голос Арчи. Но теперь он медлил. Как можно хладнокровно ударить человека, пусть даже такую скотину, как Янза? Драки — это не мое, взмолился он про себя. Тогда вспомни о том, как Янза натравил на тебя своих дружков.
Зрители волновались. «Ну, давай!» — крикнул кто-то. Ему вторили и другие.
— В чем дело, голубок? — поддразнил его Янза. — Страшно ударить большого нехорошего Эмиля? Боишься поранить свою нежную ручку?
Джерри выбросил кулак в направлении подбородка Янзы, но сделал это слишком поспешно, не прицелясь как следует. В результате он почти промазал, только слегка задев противника и не причинив ему никакого вреда. Янза ухмыльнулся.
На трибунах презрительно зашикали. Раздался выкрик: «Туфта!»
Картер быстро кивнул Оби, приглашая его снова выйти с коробкой. Он чувствовал нетерпение
