— Бове!

— Три.

Сегодня перекличка проходила по-другому: с новой мелодией, новым темпом, словно брат Леон был дирижером, а ученики — музыкантами, выпевающими свои партии, но что-то случилось с общим ритмом, с выступлением в целом, словно темп задавал сам оркестр, а не его дирижер. Не успевал брат Леон выкрикнуть очередное имя, как сразу же следовал отклик, не давая ему времени сделать пометку в журнале. Это было чем-то вроде спонтанной игры, затеянной без предварительной подготовки, — все точно сговорились и теперь действовали примерно одинаково. Ребята отвечали так быстро, что Леон согнулся над столом, отчаянно строча ручкой. Джерри был рад, что ему не придется смотреть в его водянистые глаза.

— Леблан!

— Одна.

— Маллоран!

— Две.

Имена и числа сыпались сплошной чередой, и Джерри стал замечать нечто странное. Чаще всего звучало «одна» и «две», иногда «три». Но не пять, не десять. А брат Леон по-прежнему не поднимал головы, целиком сосредоточившись на записях. И вот…

— Рено.

А ведь на самом деле это было бы так легко — крикнуть «да». Сказать: «Дайте мне конфеты, брат Леон, я буду их продавать». Так легко — слиться со всем остальным классом, чтобы не надо было каждое утро выдерживать взгляд этих ужасных глаз. Брат Леон наконец оторвал их от журнала. Темп переклички сбился.

— Нет, — сказал Джерри.

Его захлестнула тоска, глубокая и пронзительная. Она словно подхватила его, вынесла на пустынный берег и бросила там — единственного уцелевшего, обреченного влачить горькое существование в мире, полном чужаков.

— В этот период истории человек стал больше узнавать об окружающей среде…

Вдруг в классе началась настоящая свистопляска. Он пришел в бурное движение. Брат Жак оторопел от ужаса. Ребята повскакивали со стульев, исполнили короткий безумный танец, будто прыгая в такт какой- то неслышной музыке, — все это в полной тишине, если не считать шума, который производили их выписывающие кренделя ноги, — и сели обратно с каменными лицами, словно ничего не случилось.

Оби кисло наблюдал за учителем. Брат Жак был серьезно озадачен. Озадачен? Черт возьми, да он был на грани паники. Все это продолжалось уже добрую неделю и должно было кончиться только тогда, когда перестанет звучать ключевое слово. А до тех пор класс будет по-прежнему неожиданно взрываться, махать руками и дрыгать ногами, сбивая с толку несчастного брата Жака. Конечно, его легко было сбить с толку — этот новенький, молодой и чувствительный учитель не мог не стать для Арчи легкой добычей. И он явно не знал, что ему делать, а потому не делал ничего, очевидно полагая, что все пройдет само собой и не стоит рисковать, поднимая шум из-за какого-то дурацкого розыгрыша. А что еще это может быть? Странно, подумал Оби, как все — не только учителя, но и ученики — знают, что эти трюки планируются и осуществляются Стражами, и тем не менее продолжают напускать на себя таинственный вид, упорно отказываясь признавать это в открытую. Интересно, почему? Оби участвовал в стольких заданиях, что потерял им счет, и не переставал поражаться, как это всякий раз сходит им с рук. Честно говоря, он уже начал уставать от всех этих заданий, от своей роли няньки и главного доверенного лица Арчи Костелло. Ему надоело все организовывать, отвечать за то, чтобы каждое задание было выполнено в срок, поддерживая таким образом непогрешимую репутацию великого Арчи. Вспомнить хотя бы историю с классом номер девятнадцать, когда ему пришлось пробраться туда, чтобы помочь этому малому, Стручку, успеть вовремя развинтить мебель, — и все эти старания ради того, чтобы еще выше поднять в глазах ребят престиж Арчи и Стражей. Вот и это, нынешнее задание тоже отчасти висело на нем: если брат Жак перестанет употреблять ключевое слово, Оби должен будет найти способ подтолкнуть его в нужном направлении.

Ключевым словом — вернее, словосочетанием — было «окружающая среда». Как сказал Арчи, оглашая задание; «Весь мир сегодня волнует экология, окружающая среда, наши природные ресурсы. Мы в Тринити тоже должны внести свою лепту в эту деятельность. Вы, ребята, — сказал он, обращаясь к четырнадцати ученикам двенадцатого класса „Б“, где учился и Оби, — проведете нашу экологическую кампанию. Допустим, на уроке истории США у брата Жака — история ведь имеет прямое отношение к окружающей среде, верно? Итак, каждый раз, когда брат Жак будет произносить слова „окружающая среда“, вы будете…» И Арчи обрисовал им задачу.

«А если он обойдется без этих слов?» — спросил кто-то.

Арчи посмотрел на Оби. «Нет-нет, не обойдется. Я уверен, что кто-нибудь — например, Оби — задаст ему вопрос, который заставит его их вспомнить. Правда, Оби?»

Оби кивнул, скрыв свое недовольство. Какого дьявола Арчи до сих пор требует от него участия в выполнении заданий? Он ведь старшеклассник, черт побери. Мало того — он еще и секретарь этих придурочных Стражей. Как же он ненавидит Арчи, этого сукина сына!

Один новенький, переведенный к ним из городской средней школы, спросил: «А что будет, когда брат Жак догадается, что мы его разыгрываем? Когда поймет, что ключевые слова — „окружающая среда“?»

«Тогда он перестанет их повторять, — объяснил Арчи. — В чем и состоит смысл всей нашей затеи. Меня уже давно тошнит от этой идиотской болтовни насчет окружающей среды — так пусть в школе будет хотя бы один учитель, который вычеркнет эти слова из своего лексикона».

Что касается Оби, то его уже давно тошнило от самого Арчи, от латания дырок, которые он за собой оставлял, от оказывания ему разных мелких услуг — вроде помощи в классе номер девятнадцать или придумывания для брата Жака вопросов, на которые тот не мог бы ответить, не употребив при этом слов «окружающая среда». Да от всего! Но он терпел, выжидая, когда Арчи перегнет палку, когда он ошибется. В конце концов, черного ящика еще никто не отменял. Пока удача по-прежнему улыбается Арчи, но кто знает, что произойдет, когда она ему изменит?

— В любой полемике об окружающей среде…

Ну вот, опять, с отвращением подумал Оби, будто со стороны наблюдая за тем, как он сам скачет и дрыгается, словно последний псих, ненавидя при этом каждую секунду их дурацкого представления. Он чувствовал, что его силы уже на исходе.

В течение следующих пятнадцати минут брат Жак употребил слова «окружающая среда» еще пять раз. Оби и остальные ребята совсем вымотались от постоянного вскакивания и дерготни — они не успевали отдышаться, и к тому же у них начинали болеть ноги.

Когда брат Жак произнес «окружающая среда» в шестой раз и утомленные ученики кое-как выкарабкались из-за парт, чтобы исполнить очередной танец, Оби заметил, как по губам учителя скользнула едва различимая улыбка. И тут же понял, в чем дело. Эта сволочь Арчи, очевидно, сообщил брату Жаку — не сам, конечно, а через кого-то другого, — что здесь происходит. И учитель повернул ситуацию в свою пользу. Теперь он был главным и заставлял ребят прыгать, рассчитывая уморить их по-настоящему.

Когда они выходили из класса, у стены в коридоре стоял Арчи с торжествующей ухмылкой на лице. Остальные так и не поняли, что произошло. Но Оби понял. Он бросил на Арчи испепеляющий взгляд, но тот и ухом не повел. Он по-прежнему усмехался своей дурацкой усмешкой.

Униженный и уязвленный, Оби зашагал прочь. Ну ладно, сволочь, подумал он. Ты за это еще поплатишься.