гвардейцы» двинулись дальше.

Боевая тройка Алаудина «проверяла» шестой, купейный, вагон. Добыча уже оттягивала карманы, чувство всевластия над испуганными, униженными людьми веселило сердце.

Хмельно покачиваясь, Алаудин переходил от одной двери к другой, распахивал широким хозяйским жестом, впивался тяжелым гипнотизирующим взглядом в лица своих жертв. Реакция всех была одинаковой: пассажиры опускали голову, прятали глаза, суетливо выполняли распоряжения... Некоторые бледнели, другие – наоборот, покрывались красными пятнами.

И вдруг он наткнулся на твердый презрительный прищур темно-серых глаз. Когда-то, изобличив его в очередной краже, так смотрел опер угро Магомедов. Сейчас Алаудин видел перед собой крупного, сильного мужчину лет сорока пяти. Коротко стриженная круглая голова, мощная шея, покато переходящая в могучие плечи, волевое лицо. Перебитый нос и пересекающий левую бровь белый шрам говорили о том, что ему приходилось попадать в переделки. А взгляд и уверенная властность позы выдавали многолетнюю привычку отдавать приказы.

В отличие от других пассажиров незнакомец успел полностью одеться и зашнуровать импортные ботинки – хотя и гражданского образца, но по прочности и толщине подошвы не уступающие форменной обуви спецназа. Костюм, белая сорочка, слегка приспущенный узел галстука – униформа государственного служащего. Но облик и повадки свидетельствовали о том, что это не жалкая канцелярская крыса из числа кабинетных чиновников. Это зверь той же породы, что и проклятый Магомедов! Его следовало вывести из вагона и повесить на ближайшем суку...

Однако какое-то неприятное ощущение снижало решимость к активным действиям. Ему вообще не хотелось иметь дело с невозмутимым здоровяком.

– Документы! – не очень уверенно скомандовал Алаудин, обращаясь к спутнику бывалого – молодому подтянутому парню, довольно равнодушно встретившему появление «проверяющих».

– Нету документов, брат, – спокойно, с презрительной ленцой ответил тот. В такой манере разговаривают блатные, Алаудин повидал их немало, но этот не походил на блатного. Кто же они, шайтан их возьми?!

Парень тоже был одет, как будто приготовился выйти из вагона. Кожаная куртка лежала на коленях, а руки находились под курткой, будто у него мерзли ладони.

Что-то не так... Обычные граждане реагируют на «представителей власти» свободной Чечни совсем по-другому... Больше всего Алаудину хотелось закрыть дверь и забыть о нетипичных проверяемых. Но за спиной стояли два товарища, а им будет трудно объяснить подобный поступок. Пауза затянулась.

– Вещи к досмотру, – машинально произнес «гвардеец» шаблонную заготовку.

Он вдруг заметил, что и правая рука старшего пассажира скрыта под небрежно скомканным плащом. Неприятное ощущение усилилось и переросло в страх: внезапно Алаудин понял, что под одеждой находится оружие, и не только боегруппа «Волки ислама», но и вся «национальная гвардия» Ичкерии не смогут спасти его шкуру, если видавший виды мужик или его невозмутимый молодой спутник шевельнут указательными пальцами.

– И вещей нет, брат. Командированные мы. Какие у командированных вещи?

Говорил все время молодой, мужчина со шрамом молчал, не сводя с Алаудина внимательного, целящегося взгляда.

«Важная птица... Недаром вдвоем в купе... Видать, московский чекист с охранником», – лихорадочно размышлял Алаудин, не зная, как выйти из положения.

Он был очень близок к истине. Генерал-майор госбезопасности Карпенко всю жизнь выполнял специальные задания правительства Советского Союза, наиболее известным из которых стал штурм дворца Амина в Кабуле. Последние годы он возглавлял группу антитеррора «Альфа». Когда опереточный путч ГКЧП провалился и в высших эшелонах власти производились политические разборки, он был назначен виновным неизвестно за что и отправлен на пенсию.

Но люди со столь специфическим и богатым опытом, особым складом мышления и соответствующими связями очень редко переходят к мирному садоводческому труду на щедро выделенных шести сотках неудобий. Виталий Карпенко получил много предложений «консультировать» частные службы безопасности или полукоммерческие-полумафиозные фирмы. Предложения подкреплялись обещаниями таких вознаграждений, которые и не снились отставному генерал-майору. Однако он до мозга костей был государственным человеком и привык заботиться о безопасности государства, а не о защите денег и задниц малограмотных скоробогачей, трем четвертям которых, по его глубокому убеждению, предстояло окончить свои дни за решеткой.

Поэтому официально Карпенко так и оставался пенсионером. Но по утрам его ждал у подъезда черный бронированный «мерседес», точно такой же, как у Директора ФСК, а к автомобилю отставного генерала сопровождали три телохранителя, хваткой, статью и профессионализмом, несомненно, превосходящие «волкодавов» Степашкина. И ненормированный рабочий день, и миниатюрная, с автоматическим блоком шифровки-дешифровки радиостанция, и круг деловых контактов явно не соответствовали тому статусу отработанного человеческого материала, к которому относятся в современной России пенсионеры практически Любого уровня. Дело в том, что Виталий Карпенко являлся одним из руководителей нелегальной, тщательно законспирированной организации «Белый орел», объединяющей бывших и действующих сотрудников специальных служб и силовых структур, недовольных хаосом и беспределом в стране, отсутствием политической воли се руководителей, повальной коррумпированностью чиновников, криминализацией власти, бездействием закона, разложением армии, ФСК, МВД...

«Белый орел» ставил целью изменение режима и наведение порядка, при котором отпетые бандиты подлежат уничтожению так же, как и ответственные должностные лица, откровенно продающие Родину ради возможности строить дворцы с золотыми унитазами и покупать дома в Париже. Более мелкая уголовная сволочь должна, как и положено в цивилизованном обществе, сидеть в тюрьме, а раскатывающее на «БМВ» и «вольво» косноязычное быдло, в шлепанцах на немытых ногах и с толстенными драгоценными цепями на бычьих шеях, должно быть впряжено в тачки золотых приисков Колымы...

Выполнение этих элементарных даже для «предправового» государства условий явится прекрасным уроком подрастающему поколению, выбирающему «делать жизнь с кого», переубедит среднестатистического гражданина, успевшего убедиться, что воровать, грабить и брать взятки безопасно и выгодно, а добросовестно работать и честно жить – рискованно и убыточно, подействует на «неустойчивых» следователей, прокуроров, судей, чиновников всех уровней и рангов куда лучше вяло-монотонных и даже не рассчитанных на убедительность призывов.

Руководители и члены «Белого орла» понимали, что создание справедливого и правильного общества – одна из вековечных утопий, будоражащих умы наиболее совестливых мыслителей на протяжении всей человеческой истории. Но твердо знали: если за проблему не браться, она никогда не будет решена.

«Белый орел» оставался невидимкой, хотя по отдельным косвенным признакам деятельность тайной организации можно было обнаружить, как астрономы по гравитационным возмущениям вычисляют сверхплотные потухшие звезды. Но если бы сидящие у телескопов аналитики не хотели обнародовать свои открытия, о белых карликах никто и никогда бы не узнал. Снайперские выстрелы в неуязвимых для закона преступных авторитетов наделали переполох в криминальном мире и породили смутные слухи, не нашедшие, однако, подтверждения, потому что проверяли их люди, не заинтересованные в том, чтобы нелепые сплетни подтвердились.

Нити организации постепенно пронизывали армию, силовые структуры, отдельные звенья государственного аппарата. Но для того, чтобы заявить о себе и заручиться поддержкой населения, требовался убедительный повод. Попытка генерала Верлинова обнародовать факты использования сейсмического оружия и перейти в наступление на своем участке провалилась, поэтому следовало найти Другую перспективную карту.

По мнению генерала Карпенко, такой картой являлась Чечня – откровенно криминальный регион, уничтоживший все атрибуты цивилизованного государства, отвергнувший центральную власть и ставший прибежищем для бандитов, убийц, грабителей, фальшивомонетчиков всех мастей.

Ведь если в одной из комнат «нашего дома России» правит бал шайка преступников, нагло и демонстративно убивающая, грабящая и насилующая жильцов, то возникает закономерный вопрос: а где же хозяин дома? То ли он трусливо сопит на кухне, то ли пьяно дрыхнет в спальне, то ли просто делает вид,