– Заказ на Очкарика пока отмени, – приказал Седой. – Поручи организовать похороны. Узнай, что за армяне, да на рожон не лезь, аккуратно.

Приказы, как всегда, были четкими, ясными и лаконичными. Гена в очередной раз подивился способности шефа владеть собой.

– Да, Валентин Иванович, может, сейчас не время, но...

– Давай выкладывай! – Внутри у Седого все сжалось в предчувствии еще одной неприятности, но внешне он этого не выказывал.

– Позвонил один парень, торговец стволами, у него клиент расплачивался новыми пятидесятитысячниками. И темнил...

– Проверь его сам. Потянешь?

– А чего ж, – ответ прозвучал не очень уверенно.

– Возьми Ивана, вдвоем сподручней.

– Сделаем, – теперь голос референта окреп.

Седой печально вздохнул. В этом и состоит отличие Гены Сысоева, да и других ему подобных, от Рудика и Опанаса.

– Присмотри кандидатов на место Опанаса и остальных. У меня запасная бригада есть, – соврал Седой на всякий случай. – Поэтому спешку не гони. Но и не затягивай.

– Ясно.

– И последнее. У ментов есть такой Кабанов, он командует группой задержания и первым приезжает на вызовы. Когда наши погибли у Клыка, он тоже приехал первым. Надо узнать – кого он там застал. Угрозы и подкуп исключены. Но он пьющий и со своими может быть откровенным. Понятно?

Сысоев задумчиво кивнул.

Клык испытывал те же проблемы, что и Седой. Его личные «специалисты по крови» убиты. Дурь и Скокарь бесследно исчезли. Рваный, похоже, вертит хвостом – пропажа общака не способствовала авторитету. Опереться особо не на кого. Правда, в отличие от Седого он сам мог замочить кого надо. И длительный опыт выживания в волчьей стае подсказывал ходы более безошибочно, чем настольный гангстерский роман Седого. Клык решил убрать Очкарика.

Личная обида не играла роли в этом решении. Во всяком случае, определяющей роли. Очкарик поставил себя над Законом. Он не служил братве, наоборот – использовал авторитет вора в личных целях.

Он вел свою игру, на толковище подыграл «новым», не покарал Змея и других, которые готовы переметнуться или уже переметнусь. Среди братвы очень смутно прошел слушок, что Очкарик хочет осесть в Москве и даже обратился за помощью к властям, чего вор не должен делать никогда, а сделав – перестает быть вором.

Устранение Резо имело и ряд политических последствий. Под подозрение первым Седой попадет: ему Очкарик смертью грозил. Если не доказать, что Резо «ссучился», то его кровь падет на общину, значит, воры должны будут крепче объединиться, чтобы отпор дать. Ничем серьезным это не грозит: силы у грузинской общины войной ослаблены, а в Москве тоже на них со всех сторон наезжают. А вот «новым» перья-то под общий шум пощиплют. И Змею с остальными предателями худо придется.

Своими мыслями Клык поделился с Крестным и Антарктидой. Те в последнее время набирали силу, тесно держались друг за друга, несколько дерзких, нарочито демонстративных убийств безошибочно занесли на их счет. Хотя сами они в том не признавались, но убитые стояли на пути именно у них, и это говорило само за себя. И класс ликвидации бросался в глаза: снайперский выстрел с дальней дистанции. Среди братвы подобных специалистов не было, значит, авторитеты имели контакты, не уступающие возможностям «новых».

Вместе с тем и Клык, и Антарктида четко держались своих и перекраситься в бизнесменов не пытались.

– Согласен, – хмуро кивнул Крестный. – Он Закон забыл, в банкиры собрался. Сейчас за него Седой в мэрии старается. Прописать хотят, чтобы кругом чисто.

– И я – за, – подтвердил Антарктида. – Он нам здесь не нужен. У нас свои расклады... Только как правила соблюсти?

– Ты, я, он, – сказал Клык. – Мы все по союзному уровню. Решили – исполнили. Если захотят с нас спросить, мы ответим!

– Он уже не гость, не судья, – добавил Крестный. – Пока толковище – он под охраной общины. А сейчас он свои личные вопросы решает. Причем всей братве во вред!

– Значит, решили! – Клык пристукнул кулаком по столу, так что дрогнула водка в стаканах.

– Решили.

– Решили.

Три граненых стакана ударились и быстро опорожнились.

– Кто исполнять будет?

Крестный и Антарктида переглянулись.

– Есть человек.

Число высокопрофессиональных киллеров ограничено, а специалистов экстра-класса можно вообще перечесть по пальцам. Ничего удивительного, что Крестный поручил заказ тому же снайперу, который уже слышал о Резо Ментешашвили.

Естественно, маленький бледный человечек с помятым лицом не выказал своей осведомленности и не удивился, что один клиент снимает заказ, а другой его размещает заново. Он вообще ничему не удивлялся: платили ему не за это.

– Семь тысяч баксов. – Он уже знал, сколько стоит Очкарик, а потому сразу назвал цену. – Половину – вперед.

Решая судьбу Резо, Клык не назвал одного весомого аргумента.

После толковищ, «разборок» и правилок расстановка сил в общине изменится, а поскольку сам Клык Закон свято соблюдал – не исключено, опять в гору пойдет. Тем более общак вот-вот вернется: адрес крысятника позорного известен, как Дурь объявится, так и заберет.

Только что-то очень долго нет ни его, ни Скокаря... Какая-то полоса у ребят – то в ментовку загремели, еле вытащили. А сейчас куда?

Дурь очнулся в маленьком бетонном боксе, куда почти не попадал свет. Дико болели голова и шея. Он вспомнил пустой подвал со странными металлическими шкафами, странного работягу... Неужели это он так его «выключил»?

Бесшумно открылась дверь, потянуло сырым воздухом, по глазам ударил острый луч фонаря.

– Встать! Руки за спину! – рявкнул грубый голос. – Выходи!

Машинально выполнив команду. Дурь оказался в узком коридоре между двумя автоматчиками. Наверху серели прямоугольники зарешеченных окошек. Сапоги конвоя пахли ваксой.

На миг ему показалось, что в беспамятстве он пропустил суд, этап, карантин и уже на полный ход мотает неизвестный срок. Но за что?!

Его вывели во двор. Нет, не зона, похоже, военный городок, и у солдат погон не красный, а черный. Куда ж он попал?

Когда Дуря завели в кабинет к капитану с надменным холодным лицом, он попытался узнать о своем местонахождении.

Тот внимательно осмотрел урку со всех сторон, неторопливо закурил, не предложив, как у них водится, «для душевного расположения», и сказал:

– Вы проникли на особо секретный государственный объект и подозреваетесь в шпионаже. Лучше будет, если вы расскажете правду добровольно. Иначе расскажете все равно, но с осложнениями.

Ноги стали ватными, и Дурь повалился на грубый деревянный стул. Шпионаж! Вот так влип! Тут уж никакая гуманизация не спасет, никак не откупишься, и цацкаться с тобой не станут – мигом мордой к стенке прислонят, запах могилы нюхать!

Он начал плести про анашу и помутненное сознание, про самый обычный подвал и умысел на кражу, но капитан перебил:

– На двери специальный замок. Открывается он особым способом. Кто вас этому научил?