– С чем соглашаться?! С тем фуфлом, что ты зарядил?! Там вообще не было никаких долларов!
– А что же там было?
– Бумажная «кукла», вот что!
Быстроглазый опер рассмеялся и повернулся к понятым, будто приглашая и их оценить столь изысканный юмор. Понятые вежливо улыбнулись. Протокол они уже подписали.
Камера оказалась четырехместной, с отдельным сортиром за дверью и совершенно нормальным духом жилого помещения. В такую Клоп попал впервые. Во всех ИБС, СИЗО и пересыльных тюрьмах параша располагалась прямо в хате, там же, где шконки и стол. Можно сказать, что за решеткой он всегда жил в сортирах. Ел в сортире, спал, базарил с сокамерниками, играл в карты. В переполненном сортире, где в тяжелом напряжении, непереносимой духоте и зловонии гнили и кормили клопов сорок-шестьдесят человек.
Так что, можно сказать, сейчас он оказался на курорте. Вон даже холодильник! А значит, он в Зеленом Доме! Клоп неоднократно слышал, что только в «комитетской крытке»[53] царят невиданные удобства и комфорт. Что ж, тогда все понятно… И «понтовый» захват, и незнакомые кабинеты, и неизвестный опер – все сходится в один пучок!
В тусклом свете зарешеченной лампочки Клоп рассмотрел, что на двухъярусных шконках спят три человека. Или делают вид, что спят, – уж слишком правильное у них дыхание: размеренное, без сопения и храпа… Он сделал несколько шагов вперед, навзничь плюхнулся на свободное место и прикрыл глаза. Слишком много событий для одной ночи. Слишком много неожиданностей. И они еще не закончились. Иначе почему самая удобная нижняя шконка оказалась незанятой? Как будто специально оставлена для почетного гостя… Он сам, разрабатывая какого-нибудь лоха, начинал встречу с маленькой любезности, чтобы расположить «пассажира»… Но здесь сразу двое спят наверху, значит, уважение ему высказывают оба! «Двойная тяга» – вот как это называется!
Сквозь прищуренные веки Клоп незаметно смотрел на шконки напротив. В крови бурлил адреналин. Спать не хотелось. Он лежал и думал, перебирая цепочку событий, которые привели его сюда. Звенья цепочки со звоном выстраивались в логически правильный ряд. Истина понемногу очищалась от шелухи предположений.
Все замутил Зема. Он сам проявил инициативу: подошел к столику, завел разговор, предложил совершенно несуразное дело с этим сраным «Бентли»… Умело расположил к себе: показал «пушку», дал «шмальнуть», пообещал одолжить на «дело»… Потом вовлек в игру, чтобы он спустил «бабки» и уже не соскочил с крючка, на который насажена денежная приманка…
Факты идеально подходили друг к другу. Так, щелкая, становятся на место патроны в обойме, подтверждая, что калибр выбран правильно.
Зема выманил его на место хорошо замаскированной засады, привез «куклу» – они боялись рисковать деньгами, тем более что знали: проверять сверток Спец не будет. Потом Зема «кинул» его с «пушкой», слинял и отключил «трубу», ведь увозить «Бентли» никто не собирался! Вместо этого «конторский» спецназ закрутил Клопу «ласты», быстроглазый опер грубо сфабриковал доказательства, и его бросили в «заряженную» камеру, где собираются работать «двойной тягой». Или даже тройной…
Ну и сука, этот Зема, ну Иуда! Хотя… Ведь он сам много раз подставлял корешей. Только «постановки» Лиса были гораздо убедительней. А эта явно шита белыми нитками – фальшиво и грубо. Очевидно, готовил ее быстроглазый придурок, которому до Лиса – как до неба…
На верхней шконке напротив осторожно шевельнулась лохматая голова, приблизилась к краю, настороженно блеснули глаза, Клоп почти физически ощутил, как чужой взгляд царапает лицо. Он приоткрыл рот и выпустил легкую руладу храпа. Через некоторое время голова сдвинулась обратно. Отрицательно качнулась ладонь. Жест явно предназначался тому, кто лежал над Клопом.
Значит, все в цвет… Но зачем?! Зачем Конторе старый уголовник Клоп? Зачем разрабатывать с ним такие сложные комбинации?! Он всегда был далек от шпионажа, от оружия, от террористов, от коррупции… А Контора не занимается кражами и угонами. Чем же он вызвал интерес к своей персоне?!
Сколько ни ломал Клоп свою изощренную голову, ответить на этот вопрос он так и не смог. Надо было продумать линию поведения… Конечно, самое лучшее – прикинуться лохом… Но изображать неопытного фраера Клопу никогда не приходилось. С его рожей, повадками и тюремной росписью по всему телу это было бы глупо. Значит, надо быть самим собой. Менжеваться, как ушастый фраер, он не стал. Просто закрыт глаза и уснул.
– Он бывает в «Актере» почти каждый вечер, – доложил Рывков, обеспечивавший наблюдение за Земой в последние дни. – Встречается там со своими дружками, обсуждает дела. Сидят, пьют пиво, едят рыбу, курят. Вроде как клуб по интересам… Там самое подходящее место…
– Ясно, – кивнул Лис и, немного подумав, черкнул на чистом листе резкую прямую линию. Такую резкую, что бумага прорвалась. Он смял ее, бросил в корзину и в очередной раз посмотрел на часы. Уже два. Черт!
– Сколько с ним обычно людей?
– Двое, трое… Такие же босяки, как и он. Только вчера он встречался с каким-то солидным дядей… Костюмчик, галстук, приехал на черной «Волге» на пустырь между «Трудовыми резервами» и парком Революции. Зема к нему сел, перетерли минут десять и разошлись.
– Гм, интересно… Ну да ладно, это к делу не относится. Значит, так – имитируем драку со стрельбой. Заранее подгоняем к месту группу задержания ОВО[54] или патруль, но без расшифровки. Вроде есть информация о залетных бандитах. После выстрелов они заходят, кладут всех мордой вниз, обыскивают… Все должно быть естественно! Готовят «постановку» Волошин, Гусаров и Сигаев. Волошин старший…
Снова взгляд на часы. Два десять. Леший вовремя не отзвонился. Это быт тревожный сигнал. У милицейского агента, работающего в криминальной среде, профессия более опасная, чем у разведчика за кордоном. Там, по крайней мере, действуют цивилизованные законы, профессиональные адвокаты, гуманная общественность. А у уголовников один закон – перо в бок или удавка на шею…
– Филипп Михайлович, может, мне надеть форму и зайти вместе с патрулем? – предложил Рывков. – Для контроля ситуации…
– А что, не помешает, – сказал Волошин. Но Лис показал головой.
– Не надо. Пойдут слухи, что РУБОП заинтересован. Наоборот – все должно выглядеть как случайность.
– Кого поставим на драку? – спросил Гусар. Стрелки будто остановились. А телефон молчал.
Странно. Раньше, когда приходилось использовать уличные таксофоны, сбои в связи можно было объяснить: тот не работает, там трубка оторвана, там монетоприемник забит… Но теперь у каждого своя трубка, а у Лешего их всегда несколько…
– Так кого, шеф?
– Что? А-а… Сам подбери. Не из наших. Или из областного розыска, или из сельского района, чтоб в лицо не знали.
Где же Леший? Убит? Или «спалился» на угоне? Тогда, может, и Зема сгорел? И вся операция пойдет псу под хвост…
– А как стрелять? Холостыми?
– Нет, холостыми нельзя – и звук другой, да и не перезарядится. Там потолок из толстых досок, с бревнами, потом бетонная плита… И не пробьет, и рикошета не даст… Пусть старается в бревно попасть, если получится. Много не надо. Два раза шмальнул – и пусть уносят ноги. Сразу, без раскачки. Чтобы потом не ломать голову, как их вывести из дела. Вопросы есть? Все свободны! Волошин готовит план операции и представляет мне через час. Рома, принеси мне сегодняшнюю сводку…
Дожидаясь, пока Рывков вернется, Лис нервно ходил по кабинету, выглядывал в окно на хмурый пейзаж осеннего города. Воздух сейчас свежий, чистый, хорошо гулять по парку, слушать, как шелестит листва под ногами, дышать полной грудью, держать за руку Ребенка… Он набрал Катин номер. Не отвечает.
– Вот сводка, шеф, – ворвался запыхавшийся Рывков.
Лис быстро пробежал глазами сухие сообщения о совершенных в городе за сутки преступлениях и всевозможных ЧП. Их произошло немало. Кражи, разбои, грабежи, поджоги, даже убийства. Но его
