продвигаться по ней, замедляя шаг и двигаясь осторожно лишь около пещер, где жил большой питон и где Бил Бейли из лесного департамента за месяц до этого застрелил двенадцатифутовую гамадриаду. У входа в деревню я остановился и крикнул Моти, чтобы он был готов сопровождать меня на рассвете следующего дня.
В течение многих лет Моти постоянно ходил со мной в джунгли Каладхунги. Он был проницательным, умным и бесстрашным человеком, обладал хорошим зрением, острым слухом и способностью бесшумно передвигаться в джунглях. Он никогда не опаздывал на встречу со мной. Когда этим утром мы шли по мокрым от росы джунглям, прислушиваясь к различным звукам, издаваемым просыпающимися обитателями леса, я рассказал ему о том, что слышал крик самки замбара. Я подозревал, что она видела, как тигр убил ее детеныша, но не убежала при этом. Иначе я не мог объяснить, почему крики упорно продолжались. При мысли о том, что мы можем найти только что убитое животное, Моти приходил в восторг. На свои ограниченные средства он мог покупать мясо для семьи лишь раз в месяц, поэтому недавно убитый тигром или леопардом замбар, читал или кабан являлся для него божьим даром.
Накануне вечером, услышав крик самки замбара, я определил, что животное находится примерно в 1500 ярдах к северу от меня. Когда мы прибыли на это место и ничего не обнаружили, мы начали искать на земле следы крови, шерсти или отметины, оставленные тигром, тащившим свою добычу. Я все еще был убежден, что мы должны найти убитое животное и что его убил тигр. В этом месте сходились две неглубокие лощинки, начинавшиеся у подножия горы в нескольких сотнях ярдов от нас. Лощинки шли почти параллельно на протяжении примерно тридцати ярдов. Моти выразил желание пойти по правой лощинке, а мне предлагал осмотреть левую. Я согласился, поскольку лощинки разделялись лишь несколькими кустами и нам не надо было расходиться далеко, чтобы не терять друг друга из виду.
Продвигаясь очень медленно, мы осмотрели каждый фут почвы на протяжении ста ярдов. Вдруг Моти как раз в тот момент, когда я повернул голову, чтобы взглянуть на него, с криком отпрянул назад, повернулся и изо всех сил пустился наутек, размахивая руками, как будто его преследовал рой пчел. Убегая, он продолжал кричать. Внезапный и пронзительный человеческий крик в джунглях, где только что царила полная тишина, наводит ужас и не поддается описанию. Я догадывался, что произошло. Разыскивая следы крови или остатки шерсти, Моти устремил взгляд на землю и, не замечая ничего вокруг, неожиданно набрел на тигра. Я не знал, ранен ли Моти и насколько серьезно, потому что над кустами виднелись только его голова и плечи. Я поднял ружье и приготовился при первой необходимости выстрелить в тигра. Не заметив какого-либо движения за спиной Моти, я вздохнул с облегчением. Когда Моти пробежал добрую сотню ярдов, я счел, что он находится в безопасности. Тогда я крикнул, чтобы он остановился, добавив, что иду к нему. Затем я вернулся немного назад, поскольку не знал, где находится тигр, а потом поспешил по ложбинке к Моти. Он стоял, прислонившись спиной к дереву. Ни на нем, ни на земле я не увидел крови, и у меня отлегло от сердца. Когда я подошел к нему, он спросил, не гнался ли за ним тигр, и, узнав, что нет, выразил величайшее изумление. Я сказал, что он сделал все возможное, чтобы заставить тигра погнаться за ним, и тогда Моти ответил: «Я знаю, господин. Я знаю, что не должен был кричать и убегать, но я не мог… удержаться…» Его голос вдруг стал стихать, и голова опустилась на грудь. Он начал оседать, я пытался удержать его за шею, но он выскользнул из моих рук и повалился на землю. В лице его не было ни кровинки. Одна бесконечно долгая минута проходила за другой, а он лежал без движения. Я начал опасаться, что он умер от шока.
В подобном положении в джунглях мало что можно сделать, но я сделал все, что мог. Уложив Моти на спину, я ослабил на нем одежду и начал делать массаж в области сердца. Когда я уже почти потерял надежду и собирался нести его домой, Моти открыл глаза.
Немного погодя, когда Моти уже сидел, прислонившись к дереву, я, докуривая сигарету, попросил его рассказать, что же все-таки произошло. «Расставшись с вами, — сказал он, — я прошел небольшое расстояние по ложбине, тщательно осматривая землю в поисках следов крови или шерсти. Заметив на листе пятно, напоминавшее высохшую кровь, я наклонился, чтобы получше рассмотреть его, а когда поднял голову, то прямо перед собой увидел морду тигра. Он лежал свернувшись на расстоянии трех или четырех шагов и смотрел на меня. Голова его была немного приподнята над землей, пасть широко открыта, на подбородке и груди виднелась кровь. Он, казалось, приготовился к прыжку. Я потерял голову, закричал и побежал прочь». Моти не видел убитого замбара. По его словам, место, где лежал тигр, было открытым, не заросшим кустарником, и никакого убитого животного поблизости не было.
Сказав Моти, чтобы он оставался на месте, я погасил сигарету и занялся поисками. Мне представлялось невероятным, чтобы тигр с разинутой пастью, с кровью на подбородке и груди позволил Моти приблизиться по открытому пространству на расстояние нескольких шагов и ничего не сделал, когда тот закричал так близко от него.
Подойдя с величайшими предосторожностями к тому месту, где находился Моти, когда он закричал, я увидел перед собой голый участок земли: по-видимому, тигр, катаясь с боку на бок, смел с него все листья. У ближайшего края этого участка виднелись расположенные полукругом следы запекшейся крови. Осторожно обходя место, где прежде лежал тигр, дабы не испортить следы, я заметил на противоположной стороне участка свежий кровавый след, который по непонятной причине зигзагообразно извивался в направлении горы, а затем тянулся несколько сотен ярдов вдоль ее подножия и исчезал в глубоком и узком ущелье, где протекал маленький ручеек. Тигр ушел по этому ущелью, ведущему в горы.
Я вновь подошел к оголенному участку земли и осмотрел следы запекшейся крови. В крови попадались осколки костей и зубов, они и объяснили мне все происшедшее. Выстрелами из ружья две ночи тому назад тигру раздробили нижнюю челюсть, и он скрылся в джунглях, где у него было логово. Сильная боль и потеря крови не дали возможности тигру уйти далеко. Он улегся в том месте, где вначале самка замбара заметила, как он катается с боку на бок, а потом, тридцатью часами позже, на него наткнулся Моти. Раздробленная нижняя челюсть (самая болезненная рана у животных), по всей видимости, вызвала у тигра сильный жар, и бедняга, вероятно, находился в полубессознательном состоянии, когда услышал крик Моти. Тигр тихо поднялся и ушел пошатываясь, стремясь во что бы то ни стало добраться до ущелья, где, как ему было известно, имелась вода.
Чтобы удостовериться в правильности моих выводов, мы с Моти перешли через реку в соседний охотничий квадрат и осмотрели место, где были привязаны четырнадцать буйволят. Здесь высоко на дереве мы обнаружили махан и увидели убитое животное, которое тигр пожирал, когда в него стреляли. Широкий кровавый след тянулся от убитого животного к реке. По обеим сторонам от него виднелись следы слонов. Оставив Моти на правом берегу реки, я вновь вернулся на мой охотничий участок, отыскал следы тигра и слонов и шел по ним пятьсот — шестьсот ярдов до того места, где кровавый след скрывался в густой чаще. У края чащи слоны остановились, постояли некоторое время, затем повернули направо и ушли в направлении Каладхунги. Я вспомнил, что накануне вечером, отправляясь на охоту за старым кабаном, повстречал охотников на слонах. Один охотник спросил, куда я иду, и, когда я ответил, мне показалось, что он хочет что-то сказать, но товарищи остановили его. Таким образом, в то время как три охотника на слонах направлялись к дому лесничего, где они остановились, я пошел в джунгли, и они не предупредили меня, что оставили там раненого тигра.
На обратный путь до деревни мы с Моти затратили почти три часа, хотя расстояние не превышало трех миль. По непонятной причине Моти испытывал ужасную слабость и должен был часто отдыхать. Оставив его дома, я направился прямо в домик лесничего, где обнаружил, что охотники уже сложили свои вещи и собирались в путь, чтобы успеть на вечерний поезд в Халдвани. Мы поговорили на ступенях веранды. Из этого разговора мне стало ясно, почему они не добили раненого тигра: они спешили на вечеринку. Тогда я сказал им, что, если Моти умрет от шока или тигр убьет кого-либо из моих арендаторов, им будет предъявлено обвинение в убийстве.
Охотники все же отправились в путь, а на следующее утро, вооружившись крупнокалиберной винтовкой, я направился в ущелье, по которому ушел тигр. Я не собирался добывать трофей для других. Мои намерения состояли в том, чтобы положить конец страданиям тигра и сжечь его шкуру. Я знал каждый фут ущелья. Оно было местом до крайности неудобным для поисков раненого тигра. Тем не менее я облазил все ущелье, а также близлежащие горы. Потратив на поиски целый день, я не обнаружил никаких следов тигра, так как следы крови исчезли вскоре после того, как он вошел в ущелье.
Через десять дней объездчики нашли остатки тигра, съеденного хищниками. Летом этого года правительство издало постановление, запрещающее устраивать засады на тигров в период между заходом
