составлявших его экипаж.

Оборудование Скапа-Флоу для удовлетворения нужд флота опять откладывалось. В это же время Скапа-Флоу понес еще одну потерю — вспомогательный крейсер Oceanic из состава 10-й крейсерской эскадры 8 сентября наскочил на камни у Шетландских островов и погиб.

К середине сентября казалось, что роль флота в войне на европейском театре сводится к утомительной и однообразной сторожевой службе, не имеющей непосредственной связи с главными операциями на континенте.

Центр этих операций разместился далеко от берега, и никогда еще в своей истории наша армия не была так разъединена с флотом.

Однако вскоре армия обратилась к флоту с просьбой о содействии. Преследование немцев, отступивших от Марны, окончилось на реке Эна. Здесь они окопались на северных высотах этой реки, и 16 сентября генералу Жоффру стало очевидно, что с имеющимися силами прорвать новый немецкий фронт немыслимо. В этот день он решил изменить свой план и попробовать загнуть немецкий западный фланг армией генерала Монури, той самой, которая уже загнула их фланг на Марне. Вполне возможно, что он не особенно надеялся на полный успех намеченного маневра, так как немцы, конечно, ответили бы контрманевром, потребовавшим удлинения фронта союзников к северу. Маневр французов и контрманевр немцев затем повторились бы и, по всей вероятности, повторялись бы до тех пор, пока фланги обоих противников не уперлись бы в море. В лучшем случае при этом союзники соединялись с бельгийской армией, концентрировавшейся у Антверпена; это не допустило бы неприятеля к морю и сохранило богатые промышленные районы Фландрии.

Увы, такого исхода не предвиделось. Новые германские силы уже появились у Валансьена и Камбре, принудив вскоре бельгийцев отступить за укрепления Антверпена. По-видимому, нам предстояло не лучшее, а худшее. Неприятель, дойдя до берега моря где-либо к югу от Булони и заняв порты Фландрии и Северной Франции, угрожал бы нашему владычеству в Канале и всему нашему плану господства в «тесных водах» (Narrow Seas).

Все равно какой ценой, но это требовалось предотвратить. Союзная армия должна была сделать попытку пробиться к морю хотя бы у Остенде. Не удайся маневр генерала Жоффра, положение становилось бы угрожающим, поэтому являлось очевидным, что удача главным образом зависела от помощи британского флота, которая была необходима для поддержки движения на север.

Мы не знаем точно, какими именно соображениями руководствовалось французское высшее командование, но на следующий же день после того, как оно решило изменить свой фронт, генерал Жоффр послал через наше посольство просьбу о содействии; британские силы на море призывались разрешить проблему сухопутного фронта.

В длинном цикле наших прежних войн существует немало примеров, когда с моря пытались оказать помощь положению на суше, и совершенно естественно, что и теперь первым такое предложение пришло из Лондона. Неделю назад, 11 сентября, т. е. через десять дней после того, как наша морская пехота была отозвана из Остенде, соответствующий план операций был предложен Франции. К этому времени стало очевидно, что германский военный план рухнул: сражение на Марне положило конец стремительному наступлению на Париж. Перед союзниками открывались перспективы перехода в наступление, и вопрос сводился к тому, хватит ли у них для этого наличных боевых сил. Силы обоих противников казались уравновешенными настолько, что требовалось очень немногое, чтобы нарушить это равновесие в пользу союзников. Это немногое представлялось нашему правительству в виде демонстрации с моря против коммуникационных путей неприятеля. Такая мысль была предложена вниманию генерала Жоффра, но он ответил на нее лишь тогда, когда оказался перед препятствием в виде нового фронта немцев.

Теперь он находил операцию желательной вследствие «нового обходного движения немцев на севере Франции», разрушающего план его обходного движения, и просил послать все, что только возможно, в Дюнкерк и Кале «для энергичных действий на коммуникационных путях неприятеля».

Передавая сообщение генерала Жоффра, наш посол добавлял, что французское правительство обращает на него самое серьезное внимание правительства Великобритании.

Лорд Китченер сделал на телеграмме пометку «весьма срочно».

Для Адмиралтейства дело представлялось чрезвычайно важным, ибо все, касавшееся безопасности портов Дуврского пролива, очень его заботило.

Первый лорд и чины Генерального штаба, участвовавшие в совещании в Лох-Эв, только что вернулись в Лондон, и задержки в немедленных мероприятиях не произошло.

Адмиралтейство предложило в качестве основной части бригаду морской пехоты при условии, что военное министерство даст необходимую конницу. Последнее выделило полк гусар и отряд саперов. Морская пехота отправилась 19 сентября днем, а гусары и саперы — вечером.

Высадка в Дюнкерке должна была закончиться 20 сентября, когда к отряду присоединялись броневые автомобили, оставшиеся там под начальством капитана Сэмсона.

Общее командование возложили на генерала Астона. Данные ему директивы предусматривали лишь действия демонстративного характера на коммуникационных путях. Главной целью было произвести на неприятеля впечатление, что отряд является только авангардом крупного британского десанта. Если отряд Астона своими действиями вызовет переброску частей с фронта, то роль его считалась бы выполненной удачно.

Конечно, германское высшее командование было осведомлено о том, насколько хорошо подвигалось в Англии дело формирования новых частей, боевая подготовка территориальных войск и пополнения частей, пострадавших на фронте, и потому можно было вполне рассчитывать, что оно не останется равнодушным к намеченной демонстрации.

Опыт прежних войн показывал, что такие небольшие демонстрации могут вызывать нечто более крупное, с чем пришлось бы считаться не только неприятелю, но и нашему флоту.

Для охраны образующейся новой транспортной линии особых распоряжений не делали — охрана возлагалась на Южные силы, хотя в последнее время они и были значительно ослаблены уходом из Хамбера линейных крейсеров Invincible и NewZealand. С обнаружением германских минных полей они перешли в Розайт и поступили в непосредственное распоряжение адмирала Джеллико. NewZealand вошел в состав 1-й эскадры; Inflexible, вернувшись с Мальты, присоединился к Invincible во 2-й эскадре. От эскадры Канала также ничего нельзя было отделить, этого не позволяла обстановка, вызванная общеимперской перевозкой войск.

К концу месяца канадские войска планировалось подготовить к отправлению в Европу, и адмирал Веймисс уже получил приказание после окончания перевозки VI дивизии в Сен-Назер, т. е. 10 сентября, идти со своими четырьмя крейсерами в Сен-Лауренс для конвоирования канадских транспортов.

На место эскадры Веймисса заступала 7-я эскадра броненосцев под флагом адмирала Бетелла. Таким образом, усилить Южные силы не представлялось возможным, и состав их в то время был следующий: флагманский корабль адмирала Кристиана Euryalns и состоявший при нем легкий крейсер Amethyst, 7-я крейсерская эскадра адмирала Кэмпбелла (крейсеры Bacchante, Cressy, Aboukirи Hogue), Гарвичская флотилия (1-й и 3-й дивизионы эскадренных миноносцев) и 10 подводных лодок 8-й флотилии с легким крейсером Fearless. Arethusa еще не закончила ремонт повреждений, полученных в Гельголандском бою, и коммодор Тирвит держал свой брейд-вымпел на Lowestoft.

Боевые инструкции 28 июля 1914 года гласили:

«Крейсеры базируются на Нор с целью охраны броненосных судов, находящихся в южных подходах к Северному морю и восточном входе в Канал и для поддержки 1-й и 3-й флотилий, оперирующих в этом районе из Гарвича».

Далее в инструкциях разъяснялось, что «назначение флотилий состоит в недопущении в район южнее