исходные позиции, так как повредить или уничтожить танк они не могли. Пригодного для этой цели вооружения охрана станции не имела. Танк вел огонь еще около часа, после чего был брошен экипажем и подорван.
Попытка обойти танк и атаковать разбегавшихся пленных со стороны станции также оказалась неудачной. Разлетавшимися со станции снарядами было убито 11 и ранено 24 солдата из охраны станции и из состава приданной пехотной роты. Часть остававшихся еще на станции пленных пыталась оказать сопротивление, воспользовавшись для этого найденным в развалинах строений и поездов оружием. Данное сопротивление было быстро подавлено. При этом было убито 2 и ранено 6 солдат охраны. Все это замедлило продвижение войск и не позволило организовать должным образом преследование или уничтожение разбегавшихся пленных.
В 21.40 станция была под контролем наших войск. Подошедший в 21.50 пожарный поезд приступил к тушению пожара.
Однако в 21.57 произошел сильный взрыв на станционном складе боеприпасов. Причина взрыва в настоящий момент не установлена.
В результате взрыва был полностью уничтожен пожарный поезд. Практически полностью разрушено большинство строений на станции. Прибывший на станцию для руководства тушением пожара майор Роммер погиб. Погиб также и его заместитель обер-лейтенант Раушенбах. В данных условиях я принял командование на себя.
Общее количество потерь в результате этого взрыва до настоящего времени не установлено. Ведется поиск уцелевших. Организовано оказание помощи раненым. На момент написания рапорта их насчитывается уже 64 человека.
После взрыва пожар на станции пошел на убыль и в настоящее время практически потушен.
В сложившейся обстановке я не имел возможности организовать преследование разбежавшихся по степи пленных. В моем распоряжении находится всего один офицер и 35 солдат. Этих сил едва хватает на выполнение первоочередных задач.
На станцию прибыло 637 пленных советских солдат. Из них:
– направлено в госпиталь – 72 человека;
– погибло при тушении пожара и попытке побега – около 300 человек;
– уничтожено на станции при попытке сопротивления – 9 человек.
Количество разбежавшихся пленных точно установить не представляется возможным. Многие тела находятся под обломками строений или уничтожены взрывами. По мере восстановления станции эта цифра будет уточнена.
По предварительным данным, наши потери составляют:
Убитыми и погибшими при тушении пожара – 6 офицеров, 9 унтер-офицеров и 36 солдат из числа охраны станции, охраны шталага 4в и из состава приданной пехотной роты.
Ранено 3 офицера, 3 унтер-офицера и 58 солдат. Поиск и вынос раненых продолжается.
Подбито два бронетранспортера.
Оценить потери личного состава среди расчета пожарного поезда не представляется возможным, так как мне неизвестна численность его персонала и штатное расписание.
Из протокола допроса старшего лейтенанта Козицкого, Дмитрия Валентиновича.
1919 г.р., русского, члена ВКП(б) с 1939 г.
– Расскажите подробнее, как вы впервые встретили подполковника Леонова.
– Я его видел до того, как нас наверх вывели из карьера. Он вдоль края внизу ходил, наверх посматривал внимательно. Потом я его из виду потерял. Снова уже наверху заметил, когда он к немцам пошел.
– Он сам пошел?
– Сам! Никто его не вызывал и не окликал.
– И что же немцы?
– Они не стреляли и никак ему не препятствовали. Только когда подошел, ему переводчик рукой показал – тут стоять!
– Леонов говорил им что-нибудь? Когда шел? Руки поднимал?
– Нет. Он молча шел, руки не поднимал. Это я хорошо видел. Подошел он к ним, поговорил. От нас было не слышно. Потом он вернулся и сказал, чтобы командиры вышли к нему. Мы подошли, и он спросил наши имена.
– Как он вам представился?
– Он сказал: «Я из НКВД. Подразделение «А» Первого Главного Управления ГБ. Старший инструктор второго отдела».
– Вы ничего не путаете, товарищ старший лейтенант?
– Нет. Я все хорошо запомнил. Его еще старший политрук Сомов расспрашивал. Что это за отдел такой. Леонов и сказал ему, мол, это спецотдел по диверсиям в тылу врага.
– Продолжайте.
– Леонов назначил командиров батальонов. Мне поручил второй батальон. Опыт командирский у него есть. Это точно. Сразу всех по местам расставил, задачи определил. Этому не один год учиться надо.
– Как он разговаривал?
– Коротко. Длинных фраз не говорил. Слушал внимательно, но как бы отстраненно. А отвечал, вроде бы как все уже продумать успел. Думал он быстро.
– Насколько быстро?
– Не знаю с чем сравнивать. Но быстро, это видно. Мы по станции шли, сбоку, от дома, стала доска падать прямо на подполковника. А он, даже не оборачиваясь, рукой ее отвел. Даже с речи не сбился.
– На станцию он с вами шел?
– Нет. Его туда немцы отвезли. Мы туда когда пришли, он нас уже у дороги ждал.
– Один?
– Нет. С ним рядом офицер немецкий стоял и два солдата.
– Что было дальше?
– Он нас по местам расставил. Показал, что делать надо, чтобы немцы думали, что мы действительно пожар тушим.
– А на самом деле?
– Приказал искать годное к бою оружие, патроны и вообще все, чем воевать можно. Когда технику нашли исправную, велел ее на платформах замаскировать, чтобы казалось, что она горит еще. Экипажи приказал подобрать. И оттащить немцам прямо под нос. Я тогда роту бойцов с топорами в вагоны посадил, закрыл и велел им тихо сидеть. Их тоже к мосту вытолкали.
– Почему такие хитрости?
– Так за мостом два пулемета у немцев было! И охрана сидела, та, что из лагеря. Там и немец этот, что ими командовал, прохаживался. Важный такой! Если бы мы в лоб на мост поперли, так и до середины никто бы не дошел.
– Что было после этих приготовлений?
– Немец прибежал и говорит: подполковника к майору! Тогда Леонов сказал мне, чтобы я с ним вместе шел.
– Он знал, что вы владеете немецким языком?
– Нет. Я не успел сказать, не до того было.
– Вы пришли к немцам. Что было там?
– Они стали спрашивать, когда пожар потушим. Подполковник им все обстоятельно отвечал, карту попросил, чтобы все подробно показать.
– Дали карту-то?
– Дали. Я ее всю рассмотреть успел! Где посты, пулеметы где стоят. Где поблизости части расположены.
– Немцы вам поверили?
