Роман Чуприна, как только добрался до Зеленого Гая, сразу же послал Еву к Малеванному. «Передай лейтенанту, — втолковывал он жене, — что мне нужно с ним встретиться немедленно. Понимаешь, очень срочно…»

Чуприна твердо решил: придет Малеванный, и он ему скажет, что пора заканчивать эту затянувшуюся игру, сколько бы веревочке ни виться, а все равно конец будет. Да, он ошибся. Да, его ошибки оплачены дорогой ценой. И поскольку платили другие, то Чуприна готов встать перед людьми: «Карайте меня и судите так, как я того заслужил».

Дальнейшая борьба действительно бессмысленна. Замахнулись трезубом[42] на солнце.

И ни жарко от этого солнышку, ни холодно.

Не хочет больше Чуприна возвращаться в лес, к Рену.

Лучше к стенке.

И с этой курьершей не хочет идти — от таких осатанелых вся беда. Пусть идут чекисты к хате Хмары и забирают ее. И еще, если требуется, Роман сам выведет их к логову Рена.

Против кого сражались? Против народа, вот против кого. Сколько их было, тех, кто поднимал руку на народ? Петлюра… Скоропадский… Махно… Тютюнник… Всех не перечесть. По-разному кончили, а судьба у всех предателей одна: ненависть и презрение.

«Вот придет Малеванный, скажу: „Веди, как дурного бычка, на веревочке туда, куда всех нас водите… Будь что будет, все равно конец, рано или поздно…“»

Однако лейтенант Малеванный почему-то не очень торопился одобрить решение Романа. Он приехал сразу же, как только получил весточку от Евы. И твердо сказал Роману:

— Погоди, не пори горячку. Мне надо посоветоваться кое с кем. Если решил окончательно порвать с лесом — дело доброе. Но сделать его надо умеючи.

Договорились, что встретятся на следующую ночь в лесу — Малеванный просил строго соблюдать все правила конспирации. Роман еще подивился тому, что сообщение о важной курьерше на лейтенанта не произвело заметного впечатления.

С трудом дождавшись ночи, Чуприна пошел на приметную лесную поляну, где встретился с Малеванным в первый раз.

Лейтенант опаздывал, и Роман уселся на пень, прикрыл лицо воротником от сырого ветра, гнавшего впереди себя колючие снежинки. Автомат он положил на колени — решил сдаваться лейтенанту с оружием. «А добрый бы из Малеванного товарищ получился. С таким не страшно и через огонь», — подумал с симпатией.

То ли ветер заглушил звуки, то ли необычные мысли притупили лесное чутье Романа, но не услышал он шагов, не заметил, как от края поляны, оттуда, где встали вековые дубы, отделился человек и пошел по снежной, прикатанной ветром целине.

Снег был мокрый — не скрипел под валенками.

Гуляла поземка по поляне, человек шел, подняв воротник, уткнувшись подбородком в овчину полушубка, отворачиваясь от ветра.

Поляна была в деревьях, как в кольце. С одного края разрезала это кольцо просека, и врывался ветер в нее, будто в трубу печную. Темнел в конце просеки кусок неба.

Человек подошел вплотную к Роману, остановился. Сидел Чуприна на пне большой, нахохлившейся птицей, втянул голову в плечи, сгорбился.

— Вечир добрый, Романе, — услышал неожиданно совсем рядом.

Через мгновение был на ногах, уткнул ствол автомата в грудь пришельцу.

— Выследила?

— Погоди! — крикнула Ива. — Не стреляй, одна я, успеешь еще. Пришла к тебе с приветом…

— От кого?

— Велел кланяться лейтенант Малеванный…

Чуприна не нажал на спусковой крючок, но и не опустил автомат. Он быстро прикинул, что в лесу один на один ему нетрудно справиться с Ивой — к утру и снегом ее заметет, пролежит до весны. Первая его мысль была: попал лейтенант в западню. Но нет, Малеванный не из тех, кто предает товарищей. Тогда откуда здесь взялась курьерша? Сам Рен говорил, что Ива прошла огонь и воду, ей закордонное руководство доверяет полностью. Фанатичка, особо доверенный курьер… Такие идут до конца… Тогда, значит, тянулись за ним хвостом эсбековцы, когда встречался с чекистом. Как же он не заметил?

Роман прикидывал: выследили, захватили лейтенанта, когда шел на встречу, и послали Иву — может, что-нибудь выпытает. Пулю ей в лоб, чтоб не шкодила больше, не посылала на убийства… Только раньше попробовать надо — вдруг скажет что-нибудь о Малеванном и еще можно выручить хлопца? Что спасать придется от своих, об этом как-то не подумалось. А то лучше отвести ее к чекистам — пташка закордонная. Скажут чекисты спасибо…

— Соображаешь, как меня в райотдел спровадить, — прочитала его мысли Ива. — Не ломай голову напрасно.

— Куда дели Малеванного? — заорал, не сдерживая больше душившей его ярости, Роман. — Замордовали хлопца, падаль закордонная? Отвечай! Не поведу тебя к чекистам, у них законность очень соблюдают! Становись под дуб, молись богу, если не разучилась…

Роман сыпал проклятиями и ругательствами, выбирая такие, что ранят побольнее.

— Охолонь, хлопче! — отвела безбоязненно ствол автомата Ива. — Прежде чем лаяться, послушай… Не найдется у тебя сигареты?

— Ты ж не курила, — хмуро ответил Роман.

— Чудак чудачина! И сейчас не курю. Это Малеванный велел спросить: не найдется у тебя сигареты?

— Предпочитаю самосад, — по-прежнему ничего не понимая, ответил на первую фразу пароля Роман.

— Крепкий?

— Кому как, а для меня в самый раз.

— Ну вот, а ты сразу «становись под дуб», — устало поддразнила Ива хлопца.

— Так ты…

— Не будь чересчур любопытным. Об этом пароле с лейтенантом договаривался? Об этом… Остановимся в своем знакомстве пока на достигнутом…

Малеванный предупреждал, что вместо него может прийти другой человек. Мало что случится… Вот только курьера Иву никак не ожидал встретить Роман.

Они стали плечом к плечу — пурга в спину, — Чуприна почувствовал на лице легкое дыхание Ивы. Снег выбелил ей брови, таял на густых ресницах.

Небо было недобрым, размалевал его ветер густой завирюхой.

Был у них странный разговор.

— Мне Малеванный сказал: хочешь выходить из лесу?