нашли Арустукских баптистов.

Они пришли, ангелы тьмы, ангелы жестокости и насилия, их крылья чернели на солнце и обнаженные мечи. Они бесшумно передвигались среди людской массы: очищая, отнимая, убивая.

Они не такие, как мы.

Северное подразделение по расследованию убийств в Манхэттене считалось элитным в Нью-Йоркском полицейском управлении, его сотрудники работали на территории от 120-й Ист до 119-й улиц. Каждый из них начинал службу обычным участковым детективом, прежде чем попал на работу в убойный отдел. Все они были очень опытными офицерами, у самых молодых в отделе за плечами по двадцать лет службы. А про старших сотрудников ходило столько баек, сколько ракушек прилипает к днищу старого корабля. Во времена, когда я был новичком-патрульным, старший детектив отдела Майкл Лански, говорил про себя: «Когда я начинал, Мертвое море еще только болело».

Мой отец тоже был полицейским до того дня, когда покончил жизнь самоубийством. Я переживал за отца – обычное дело для сына полицейского, во всяком случае, я беспокоился о нем. И любил его, завидовал ему – его форме, власти, дружеским связям с сослуживцами. Но еще я очень боялся за него. Все время. Нью-Йорк семидесятых сильно отличался от города нашего времени: полицейские гибли на улицах один за другим, их убивали, как тараканов. Об этом постоянно писали в газетах, говорили по телевизору. Если отец был на дежурстве, я видел, как меняется взгляд матери каждый раз, когда раздавался звонок в дверь. Она боялась стать очередной полицейской вдовой. Ей просто хотелось, чтобы муж возвращался домой с дежурства уставший, измотанный, но живой. Он тоже не был спокоен. У него в запираемом ящике стола хранилась бутылка «Миланты», чтобы снимать страшное напряжение, которое отец испытывал практически каждый день, пока что-то внутри него не сломалось. Тогда все закончилось. Страшно закончилось.

Отец редко общался с Северным отделом по расследованию убийств в Манхэттене. Чаще всего он наблюдал за тем, как они проходят мимо, пока он сдерживал толпу или охранял дверь, проверяя значки и удостоверения. Но однажды жарким июльским днем 1980 года, незадолго до его смерти, отца вызвали в скромную квартиру в доме на пересечении 94-й улицы и 42-й авеню. Ее снимала некая Мерилин Хайд, работавшая страховым инспектором в Сити.

Ее сестра зашла к ней и почувствовала отвратительный запах, идущий из квартиры. Когда она попыталась открыть дверь запасным ключом, который ей дала Мерилин, оказалось, что замок забит какой- то клейкой массой. Она немедленно сообщила старшему по дому, а тот связался с полицией. Мой отец, который в это время жевал за углом свой обеденный сэндвич, был первым полицейским, который попал в здание.

Оказалось, что за два дня до смерти Мерилин Хайд звонила сестре. Она выходила из метро на углу 96-й улицы и Ленсигтон-авеню, когда пересеклась взглядами с человеком, спускавшимся в переход. Высокий, худощавый, с бледным лицом, узкой линией рта и темными волосами. На нем были кричащий желтый жакет и аккуратно выглаженные джинсы. Мерилин рассказывала сестре, что задержала свой взгляд буквально на пару секунд, но что-то в глазах незнакомца заставило ее замереть на месте и прижаться к стене, как будто ее ударили кулаком в грудь. Она почувствовала, как брюки стали мокрыми, и, взглянув вниз, поняла, что на время потеряла контроль над своим организмом.

На следующее утро она снова позвонила сестре и поделилась своими опасениями: ей казалось, что за ней следят. Она не могла точно сказать кто – это было просто ощущение. Сестра предложила ей обратиться в полицию, но Мерилин отказалась, мотивируя тем, что у нее нет доказательств и никого подозрительного в своем окружении она не видела.

В тот день она ушла с работы пораньше, сославшись на плохое самочувствие, и направилась домой. Когда на следующий день она не появилась на работе и не отвечала на звонки, сестра отправилась к ней, став первым звеном в цепочке событий, которые привели моего отца к той двери.

Холл пустовал: большинство жильцов подъезда были на работе или проводили время на летнем солнышке. Постучав, отец расстегнул кобуру и ударом распахнул дверь. Кондиционер был выключен, от распространявшегося зловония у отца закружилась голова. Он приказал Мерилин и старшему по дому не входить в квартиру, затем прошел через маленькую гостиную, миновал кухню, ванную и попал в единственную спальню.

Он обнаружил Мерилин прикованной к кровати цепью, простыни и пол были залиты кровью. Вокруг тела жужжали рои мух. На жаре тело быстро разлагалось, кожа на животе приобрела зеленоватый оттенок, по бедрам, плечам змеились темно-зеленые, багровые вены. Сейчас уже невозможно было судить о том, как красива она когда-то была.

Вскрытие обнаружило сотню ножевых ранений на теле. Смертельным оказался удар по яремной вене: предыдущие девяносто девять ударов были нанесены с целью вызвать кровотечения, которые продолжались бы многие часы. Рядом с кроватью стояла коробка с солью и лимонным соком. Убийца использовал их, чтобы привести ее в чувство, когда она теряла сознание.

В тот вечер, когда отец вернулся домой, он, все еще сильно пахнущий мылом которым словно пытался смыть с себя следы смерти Мерилин Хайд, сел за кухонный стол и открыл бутылку. Мать удалилась вскоре после его прихода: она торопилась на встречу с друзьями, которых не видела много недель. На плите отца ждал обед, но он не притронулся к еде. Вместо этого он потягивал виски прямо из горлышка и долго молчал. Я сел напротив него, он достал минералку из холодильника, чтобы я тоже мог что-нибудь пить вместе с ним.

– Что случилось? – наконец спросил я.

– Сегодня одному человеку причинили сильную боль, – последовал ответ.

– Мы его знали?

– Нет, сынок, это не наш знакомый, но, я думаю, она была хорошим человеком. Скорее всего, она стоила того, чтобы с ней познакомиться.

– Кто это сделал? Кто мучил ее?

Он посмотрел на меня, потянулся рукой, погладил меня по волосам, его рука на мгновение задержалась на моем лбу.

– Ангел тьмы, – наконец ответил отец. – Это сделал ангел тьмы.

Он не рассказывал мне, что увидел в квартире Мерилин. Лишь спустя многие годы я узнал подробности – от мамы, от деда, от других детективов. Но я никогда не мог забыть об ангелах тьмы. Многие годы спустя у