– На тебя я тоже не работаю, Джей. Помнишь?

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Терри, не знаю, что ты делаешь, но остановись. У тебя больше нет полномочий. Если Твилли и Фридман узнают, что ты по-прежнему что-то вынюхиваешь, они могут арестовать тебя за вмешательство. Вчера я отозвала данные тебе полномочия. Ты не можешь ссылаться на меня.

Маккалеб поколебался, потом решил сказать:

– Наверное, можно сказать, что я работаю на обвиняемого.

Теперь Уинстон молчала еще дольше. Наконец она заговорила – очень медленно:

– Ты что, пошел к Босху и все рассказал?

– Нет. Он сам пришел ко мне. Сегодня утром появился у меня на яхте. Я был прав насчет того вечера. Совпадение: я заявился к нему домой, потом напарница звонит насчет тебя. Он сопоставил. Репортер из 'Нью таймс' звонил и ему тоже. Мне не надо было ничего рассказывать – он сам все понял. Однако важно другое. Я слишком быстро накинулся на Босха. Я кое-что упустил и теперь уже не так уверен. Есть шанс, что мы имеем дело с хитроумной подставой.

– Он убедил тебя.

– Нет, я сам убедил себя.

На заднем плане кто-то что-то сказал, и Уинстон попросила Маккалеба подождать. Потом он услышал голоса, приглушенные зажавшей динамик рукой. Похоже на спор. Маккалеб встал и пошел к причалу. Уинстон заговорила через несколько секунд.

– Прости, – сказала она. – Сейчас неподходящий момент. У нас тут как раз кое-что происходит.

– Встретимся завтра утром?

– О чем ты толкуешь? – чуть ли не завизжала Уинстон. – Ты только что сказал мне, что работаешь для объекта следствия. Я не собираюсь встречаться с тобой. Как, мать твою, это будет выглядеть? Подожди...

Маккалеб услышал ее приглушенный голос: она перед кем-то извинялась. Потом снова заговорила в трубку:

– Мне действительно надо идти.

– Послушай, плевать я хотел, как это будет выглядеть. Меня интересует истина. Тебя она тоже должна бы интересовать. Не желаешь встречаться со мной – отлично, не встречайся. Я сам займусь...

– Терри, подожди.

Он слушан. Уинстон молчала. Очевидно, ее что-то отвлекло.

– Ну, Джей?

– Что же такое мы, по-твоему, упустили?

– Это было в материалах по последнему аресту Ганна. Наверное, после того, как Босх рассказал тебе, что говорил с ним в камере, ты отложила все рапорты. Я просто мельком просмотрел их, когда в первый раз смотрел материалы.

– Да, я отложила рапорты, – сказала она, защищаясь. – Ночь тридцатого декабря Ганн провел в голливудской тюрьме. Там Босх и видел его.

– А утром Ганна выпустили под залог. В половине восьмого.

– Да. Ну и что? Я не улавливаю.

– Посмотри, кто взял его на поруки.

– Терри, я у родителей. У меня нет...

– Прости. За него поручился Руди Таферо.

Молчание. Маккалеб уже был на причале. Он вышел на продольный мостик, ведущий к лодочной пристани, и облокотился на перила. Снова прикрыл ухо свободной рукой.

– Ну, хорошо, за него поручился Руди Таферо, – проговорила Уинстон. – По-моему, он имеет лицензию на освобождение арестованных под залог. Что тут такого?

– Ты не смотрела телевизор. Да, Таферо – лицензированный поручитель. По крайней мере он проставил номер лицензии на бумаге о поручительстве. А еще он частный детектив и консультант по безопасности. И – приготовься – работает на Дэвида Стори.

Уинстон молчала, Маккалеб слышал в трубке ее дыхание.

– Терри, по-моему, тебе лучше притормозить. Ты видишь тут что-то особенное.

– Это не совпадение, Джей.

– Да при чем тут совпадение! Он поручитель. Это его работа – вытаскивать людей из тюрьмы. Готова поспорить на коробку пончиков, его контора прямо через дорогу от голливудского участка. Вероятно, он берет оттуда на поруки каждого третьего пьяницу и каждую четвертую проститутку.

– Ты сама не веришь, что все так просто.

– Не говори мне, во что я верю.

– Тогда в самом разгаре были приготовления к процессу Стори. С какой бы стати Таферо приходить и собственноручно писать расписку?

– Может, потому что он работает один, а может, как я говорила, ему достаточно было просто перейти