– Когда крайний срок, если я решу поговорить с вами?

– В среду днем. Но это будет в самый край. Я смогу разве что втиснуть несколько цитат. Лучше поговорить сейчас.

– Кто вам это сказал? Кто ваш источник?

Макэвой покачал головой:

– Я не могу обсуждать с вами источник. Я хочу поговорить об этом заявлении. Вы убили Эдварда Ганна? Считаете ли вы себя неким 'ангелом мщения'? Они так считают.

Босх долго и внимательно рассматривал репортера, потом заговорил:

– Не цитируйте этого, но идите-ка вы на... Понимаете, что я хочу сказать? Не знаю, блеф вся эта чушь или нет, но позвольте дать вам совет. Вам лучше, черт побери, удостовериться, что вы все правильно поняли, прежде чем публиковать хоть что-то в вашей газете. Хороший следователь всегда знает мотивы своих источников – это называется 'иметь чушеметр'. Лучше бы вашему работать хорошо.

Он повернулся и быстро зашел в зал суда.

Лэнгуайзер как раз покончила со специалистом по волосам, когда Босх вернулся в зал. И снова Фауккс отложил право повторно вызвать свидетеля до защитной фазы.

Пока свидетель проходил через ворота позади трибуны для юристов, Босх скользнул мимо него и сел на свое место за столом обвинения. Он ничего не сказал ни Лэнгуайзер, ни Крецлеру, даже не взглянул на них. Сложил руки и уставился на лежащий на столе блокнот. И тут же понял, что сидит в такой же позе, как Дэвид Стори у стола защиты. Поза виновного. Босх быстро опустил руки на колени и поднял голову, глядя на герб штата Калифорния на стене над скамьей судьи.

Лэнгуайзер вызвала следующего свидетеля – специалиста по отпечаткам пальцев. Тот отделался быстро, просто подтвердив показания Босха. Никаких возражений от Фауккса не последовало. За техником на свидетельскую трибуну вышел патрульный, первым отозвавшийся на звонок соседки Кременц, а за ним – сержант, приехавший следом.

Босх почти не слушал. В их показаниях не было ничего нового, и мысли его устремились совсем в другом направлении. К Макэвою и статье, над которой тот работает. Он знал, что должен все рассказать Лэнгуайзер и Крецлеру, но хотел сначала все обдумать. И решил отложить разговор до конца выходных.

Соседка жертвы, Джейн Джилли, была первой из свидетелей, кто не имел отношения к полиции. Она сдерживала слезы и была искренна в показаниях, подтвердив подробности расследования, уже упомянутые Босхом, но также добавив личную информацию. Она рассказала, как возбуждена была Джоди Кременц при мысли о свидании с главным плейбоем Голливуда и как они обе провели день перед свиданием, делая маникюр, педикюр и укладку.

– Она заплатила за меня, – сказала Джилли. – Это было так мило.

Ее показания придали что-то очень человеческое тому, что до сих пор являлось почти анализом профессионалами сил правопорядка.

Когда Лэнгуайзер закончила допрос Джилли, Фауккс наконец нарушил заведенный им порядок и объявил, что у него есть несколько вопросов к свидетелю. Он поднялся на трибуну без всяких заметок. Сжал руки за спиной и слегка наклонился к микрофону:

– Итак, мисс Джилли, ваша соседка была привлекательной молодой женщиной, не так ли?

– Да, она была красивой.

– И она пользовалась популярностью? Другими словами, встречалась ли она с другими людьми?

Джилли нерешительно кивнула:

– Да, бывало.

– Как часто?

– Трудно сказать. Я не была ее личным секретарем, и у меня есть парень.

– Понимаю. Возьмем, скажем, десять недель перед ее смертью. Сколько раз за эти десять недель, по- вашему, Джоди не ходила на свидание?

Лэнгуайзер встала, чтобы выразить протест:

– Ваша честь, это нелепо. Это не имеет никакого отношения к ночи с двенадцатого на тринадцатое октября.

– А мне кажется, ваша честь, имеет, – ответил Фауккс. – И, мне кажется, мисс Лэнгуайзер это прекрасно знает. Если вы позволите мне задать несколько вопросов, я все быстро увяжу.

Хоктон отклонил протест и разрешил Фаукксу повторить вопрос.

– За десять недель, предшествующих ее смерти, сколько недель прошло без того, чтобы у Джоди Кременц не было свидания с мужчиной?

– Не знаю. Может, одна. Может, ни одной.

– Может, ни одной, – повторил Фауккс. – И, мисс Джилли, сколько раз за эти недели, по-вашему, у вашей соседки было по крайней мере два свидания?

Лэнгуайзер снова выразила протест, и он снова был отклонен.

– Я не знаю ответа, – сказала Джилли. – Много.

– Много, – повторил Фауккс.

Лэнгуайзер встала и попросила судью сделать Фаукксу указание не повторять ответы свидетельницы не в форме вопроса. Судья согласился, и Фауккс продолжил, словно его и не прерывали: