утечке информации в газету. Он едва упомянул 'Нью таймс', и Бадди сразу начал извиняться. Теперь Маккалеб понял, что извиняться и смущаться Бадди мог из-за того, что неделю назад использовал 'Попутную волну' для свидания с 'универсальной' массажисткой. Это объясняло, почему он спрашивал, собирается ли Маккалеб рассказать о его делишках Грасиеле.

Маккалеб посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого. Он схватил газету и пошел наверх. Ждать утра не хотелось. Видимо, Бадди использовал 'Попутную волну' для встреч с женщиной, потому что его собственная шлюпка такая маленькая и тесная, больше похожа на мерзкую плавучую крысоловку. Вместо каюты просто крытый отсек, так же забитый всякой рухлядью, как и палуба. В распоряжении Бадди оказалась 'Попутная волна', и он использовал ее.

Маккалеб не потрудился включить свет в салоне. Наклонился над кушеткой и отыскал окно по левому борту. Парусная шлюпка Бадди 'Двойной удар' стояла в четырех стапелях от него, и свет в каюте еще горел. Бадди бодрствует или уснул, забыв выключить свет.

Маккалеб подошел к раздвижной двери и собирался уже отпереть ее, когда понял, что она открыта. На борту кто-то чужой – возможно, вошел, пока хозяин принимал душ и не мог услышать, как щелкнул замок. Маккалеб быстро раздвинул дверь во всю ширь, шагнул через порог – и в этот миг кто-то набросился на него сзади. Чья-то рука обхватила шею. В уме Маккалеба сложилась картина происходящего. Классический удушающий захват из учебника.

Он начал бороться. Вскинул руки и попытался высвободить шею. Бесполезно. Он уже слабел.

Его оттащили от двери в темноту салона. Маккалеб попытался закричать. Может, Бадди услышит. Из сдавленного горла послышался лишь хрип.

Маккалеб вспомнил о другой защитной мере. Поднял правую ногу и из последних сил попытался двинуть пяткой по ноге нападающего. Не попал. Пятка ударила об пол, а нападающий сделал еще шаг назад, стараясь лишить Маккалеба равновесия и не дать взбрыкнуть снова.

Сознание быстро ускользало. Огни, видневшиеся через дверь салона, исчезали, их скрывала красноватая тьма. Последней мелькнула мысль, что он оказался в классическом удушающем захвате, какому обучали во всех полицейских участках страны, пока результатом не стало слишком много смертей.

Скоро даже эта мысль уплыла. Огни погасли, и нахлынула тьма.

Маккалеб очнулся от страшной боли в плечах и бедрах. Открыв глаза, он понял, что лежит на животе на койке в капитанской каюте. Понадобилось время, чтобы вспомнить, что он собирался к Бадди Локриджу и что на него напали.

Маккалеб полностью пришел в себя, попытался расслабить ноющие мускулы и понял, что не может двигаться. Руки связаны за спиной, ноги согнуты в коленях, оттянуты назад... и чья-то рука удерживает их в таком положении.

Он оторвал голову от матраса, попытался повернуть ее. И не смог. Упал на матрас, снова приподнялся, кое-как повернулся и увидел Руди Таферо. Тот стоял у постели и улыбался ему. Одной рукой в перчатке он держал ноги Маккалеба, связанные в лодыжках и согнутые назад, к бедрам.

В голове словно щелкнул выключатель. Маккалеб понял, что он голый, его связали и держат в том же положении, в каком он видел тело Эдварда Ганна. Вывернутая поза эмбриона с картины Иеронимуса Босха. Грудь сдавил холодный ужас. Маккалеб инстинктивно напряг мускулы ног. Ноги почти не сдвинулись, зато где-то сзади раздались три щелчка, и шею что-то сдавило.

– Спокойно, – проговорил Таферо. – Не спеши. Еще не время.

Маккалеб замер.

– Мизансцена тебе знакома, – продолжал Таферо. – Есть одно маленькое отличие. Я использовал одноразовые наручники, какие возят в багажнике все копы Лос-Анджелеса.

Маккалеб понял. Пластиковые хомутики, придуманные, чтобы скреплять провода, оказались весьма полезными для полицейских, сталкивающихся с необходимостью производить массовые аресты. Коп имеет право носить с собой всего одни металлические наручники, но сотню пластиковых. Их защелкивали на запястьях, пропуская концы через замок. Крохотные прорези в пластиковых планках защелкиваются и запираются, когда путы натягиваются. Единственный способ снять их – перерезать. Маккалеб понял, что щелчки, которые он только что слышал, шли от одноразовых наручников, затянувшихся у него на шее.

– А теперь осторожно, – сказал Таферо. – Держись крепче.

Маккалеб уткнулся лицом в матрас. Мысли метались, отыскивая путь к спасению. Он подумал, что, если сможет заинтересовать Таферо, то, возможно, выиграет немного времени. Но для чего?

– Как ты меня нашел? – сказал он в матрас.

– Довольно легко. Младший брат следил за тобой от моей конторы и записал номер машины. Тебе следовало бы почаще оглядываться – убедиться, что за тобой не следят.

– Я запомню это.

Все ясно. Все будет обставлено так, словно убийца Ганна поймал Маккалеба, когда тот подошел слишком близко. Он снова повернул голову, чтобы видеть Таферо.

– Не сработает, Таферо, – сказал он. – Люди знают. Они не поверят, что это Босх.

Таферо улыбнулся:

– Ты о Джей Уинстон? Не беспокойся о ней. Я собираюсь нанести ей визит, когда закончу с тобой. Восемь восемь ноль один, Уиллоуби, квартира шесть, Западный Голливуд. Ее тоже было легко найти.

Он поднял свободную руку и пошевелил пальцами, словно пробегая по клавишам рояля или пишущей машинки.

– Просто проглядел регистрацию избирателей – списки у меня на компакт-диске. Она зарегистрированный демократ, представляешь? Коп, занимающийся убийствами, – и демократ! Чудеса неисчерпаемы.

– Есть другие. Этим занимаются фэбээровцы. Ты...