— Ты мне только что звонил на пейджер?

— Нет.

— А я было подумал, что ты решил перехватить меня, покуда я не ушел. Можно мне от тебя позвонить?

— Валяй, Гарри.

Сев за соседний стол, Босх набрал номер, высвеченный на пейджере. Он взглянул на Мору и увидел, как тот сунул фото в папку, а папку — в атташе-кейс, стоявший рядом со столом.

После второго гудка в трубке раздался мужской голос:

— Приемная заместителя начальника управления полиции Ирвина Ирвинга. Говорит лейтенант Феддер. Чем могу помочь?

Как и у трех других заместителей начальника полицейского управления, у Ирвинга в Паркер- центре помимо кабинета была еще отдельная комната для совещаний. В ней находился большой круглый стол, шесть стульев, цветок в горшке и стойка, тянувшаяся вдоль задней стены. Окон здесь не было. Войти сюда можно было либо через предбанник, где сидел секретарь Ирвинга, либо из центрального вестибюля на шестом этаже. Босх был последним из участников созванного Ирвингом совещания, ему и достался последний стул. На других восседали сам заместитель начальника управления, Эдгар и еще три человека из отдела по борьбе с грабежами и убийствами. С двумя из них Босх был знаком — детективами Фрэнки Шиэном и Майком Опельтом. Четыре года назад они тоже работали в составе следственной бригады, что охотилась за Кукольником.

Третий человек из «грабежей и убийств» был известен Босху только по имени и сомнительной славе, которая за ним закрепилась. Это был лейтенант Ганс Ролленбергер. Он пришел в отдел уже после того, как Босха оттуда вытурили. Однако друзья вроде Шиэна держали Босха в курсе. От них он и узнал, что Ролленбергер оказался очередным жополизом и бюрократом. В отделе к нему накрепко прилипла кличка «Ганс Недотрога», что вполне соответствовало его стилю руководства. От принятия любых сложных или противоречивых решений, которые могли угрожать его карьере, он шарахался, как прохожие от попрошаек на улицах, притворяясь при этом, что не слышат и не замечают их. Ролленбергер был карьеристом, и потому ему нельзя было доверять. Сегодня отдел по борьбе с грабежами и убийствами, подразделение, куда мечтал попасть любой из детективов управления, было деморализовано еще больше, чем тогда, когда на телевидении, подобно бомбе, взорвался любительский видеосюжет об избиении Родни Кинга.

— Садитесь, детектив Босх, — сердечно сказал Ирвинг. — Думаю, вы знакомы со всеми присутствующими.

Прежде, чем Босх успел ответить, Ролленбергер вскочил со стула и протянул ему руку:

— Лейтенант Ганс Ролленбергер.

Босх пожал протянутую руку, и затем оба сели. На середине стола Босх увидел кипу папок, безошибочно определив в них досье, собранное следственной бригадой по делу Кукольника. «Книги мертвых», которые были у Босха, являлись его личной собственностью: они были собраны им и — для себя. То же, что было свалено на столе в кучу, представляло собой все материалы уголовного дела, доставленные сюда, видимо, из центрального полицейского архива.

— Цель нашего сегодняшнего совещания — обдумать, что мы можем сделать в отношении проблемы, вновь возникшей в связи с делом Кукольника, — произнес Ирвинг. — Видимо, детектив Эдгар уже сообщил вам, что я передаю это дело в ведение отдела грабежей и убийств. Я уже приказал лейтенанту Ролленбергеру поставить на расследование дела столько людей, сколько понадобится. Кроме того, я договорился, что в расследовании будут принимать участие детектив Эдгар и вы — как только освободитесь от судебного процесса. Мне нужны быстрые результаты. В связи с тем, что, как мне стало известно, всплыло в ходе сегодняшнего судебного заседания, все это дело превращается для нас в сущий кошмар — в плане отношений с общественностью.

— Да, это так. Я сожалею, но у меня не было выбора — ведь я принес присягу...

— Я понимаю. Проблема состоит в том, что вы давали показания о вещах, известных только вам. Я отправил в суд своего секретаря, и он подробно рассказал мне об изложенной вами, гм, теории того, как выглядит новое дело. Вчера вечером я принял решение, что расследованием должен заняться отдел грабежей и убийств. Сегодня же, с учетом новой информации, прозвучавшей в ваших свидетельских показаниях, я хочу создать новую следственную бригаду по этому делу, которая, надеюсь, докопается до истины.

А теперь я попросил бы вас проинформировать нас о том, что же все-таки происходит, поделиться с нами своими соображениями и всем, что вам известно. После этого мы постараемся выработать план.

Глаза всех присутствующих устремились на Босха, а он молча размышлял, не зная, с чего начать. Наконец, чтобы как-то помочь товарищу, Шиэн задал вопрос:

— Эдгар говорит, что это — подражатель. В таком случае с Черчем не должно возникнуть проблем?

— Верно, — ответил Босх. — Черч и был Кукольником, но на нем — только девять убийств, а не одиннадцать. На середине своего кровавого пути он породил последователя, которого мы не заметили.

— Расскажите подробнее, — попросил Ирвинг. На это у Босха ушло сорок пять минут. По ходу дела Шиэн и Опельт задали ему несколько вопросов. Единственное, о чем Босх не упомянул, это о его подозрениях относительно Моры.

Когда он закончил, Ирвинг сказал:

— После того, как вы изложили эту теорию с последователем Локу, он сказал, что такое возможно?

— Да. Он вообще считает, что возможно абсолютно все. И тем не менее наш разговор был небесполезен. Лок многое мне разъяснил. Я и дальше собираюсь держать его в курсе. На нем хорошо обкатывать новые идеи.

— Насколько мне известно, имела место утечка информации. Могла ли она произойти через Лока?

Покачав головой, Босх ответил: