опыта, вы можете убедиться в том, что такое вполне вероятно. Вспомните Душителей с холмов. Про них даже была написана книга — «Двое одинаковых». Обратите внимание и на то, как похожи были методы, которыми действовали Ночной Сталкер и Душитель из Сансет-Стрип в начале восьмидесятых. Коротко на ваш вопрос можно ответить так: да, это возможно.

— Мне известны все эти случаи, но тут все же нечто другое. Я работал по некоторым из этих дел и знаю, тут — по-другому. Душители с холмов работали вдвоем. Они были двоюродными братьями. Двое других действительно походили друг на друга, но и между ними были значительные отличия. А тут появился кто-то и стал в точности копировать Кукольника. Настолько точно, что мы не уловили никакой разницы и ему удалось ускользнуть.

— Двое убийц, которые действуют порознь, но совершенно одинаковыми методами...

— Вот именно.

— И снова я повторюсь: возможно все, что угодно. Еще один пример: помните Убийцу с шоссе, который в восьмидесятые годы действовал в округах Орандж и Лос-Анджелес?

Босх кивнул. Он не работал по тем делам и потому мало что знал о них.

— Ну так вот, однажды копам повезло, и они поймали вьетнамского ветерана по имени Уильям Бонин. Им удалось повесить на него несколько убийств, и они решили, что он сгодится в качестве обвиняемого и для всех остальных. Его приговорили к смертной казни, но убийства продолжались. Продолжались до тех пор, пока патрульный офицер не задержал парня, которого звали Рэнди Крафт — он ехал по шоссе с трупом в багажнике. Крафт и Бонин не были знакомы друг с другом, но получилось так, что на протяжении некоторого времени они делили один и тот же псевдоним: Убийца с шоссе. Каждый орудовал в одиночку, но по ошибке их принимали за одного человека.

Это было уже ближе к разработанной Босхом теории. Лок продолжал говорить, больше не переживая из-за позднего вторжения детектива.

— Знаете ли, в команде, приводящей в исполнение смертные приговоры в тюрьме Сан-Квентин, у меня есть знакомый охранник — еще с тех пор, как я проводил там свои исследования. Он сказал мне, что в настоящее время смертной казни дожидаются четыре убийцы-маньяка, включая Бенина и Крафта. И эти четверо ежедневно играют в карты. В бридж. Всем вместе им предъявлено обвинения в пятидесяти девяти убийствах. А они играют в бридж. Но суть в том, что, по его словам, Крафт и Бонин мыслят настолько одинаково, что играя в карты на пару, они практически непобедимы.

Босх принялся складывать карту. Не поднимая головы, он спросил:

— Эти Крафт и Бонин убивали свои жертвы одинаково? Одним и тем же способом?

— Не совсем. Но я полагаю, что подобная пара вполне могла бы существовать. Однако в данном случае последователь оказался умнее. Он точно знал, что делать, чтобы направить полицию по ложному следу, переложив свои преступления на Черча. Затем, когда Черч погиб и его уже невозможно было использовать в качестве прикрытия, последователь ушел, так сказать, в подполье.

Босх взглянул на доктора, и в его мозгу вспыхнула мысль, от которой все, что он знал, предстало перед ним в совершенно новом свете. Однако он ничего не сказал. Эта появившаяся мысль была слишком опасной, чтобы произносить ее вслух. Вместо этого Босх задал Локу вопрос:

— Но даже после того, как этот последователь ушел в подполье, у него ведь осталась та же самая, по вашему выражению, «эротическая программа», что и у Кукольника. Почему — если больше никто не должен был этого видеть? Вспомните, в случае с Кукольником мы полагали, что он специально оставляет тела своих жертв в людных местах и раскрашивает их лица, осуществляя некую часть своей эротической программы. Это была часть его превращений. Но зачем другому убийце копировать его, следуя той же программе, если тело никогда не должно было быть найдено?

Облокотившись о стол, Лок перенес свой вес на руки и задумался. Босху показалось, что из патио донесся какой-то звук. Он посмотрел через открытую стеклянную дверь, но увидел лишь темный крутой холм, поднимавшийся позади освещенного бассейна. Сам бассейн в форме человеческой почки был теперь спокоен. Босх перевел взгляд на свои часы. Наступила полночь.

— Хороший вопрос, — сказал Лок. — Но я не знаю на него ответа. Возможно, последователь предполагал, что со временем тело найдут. Может быть, он сам собирался открыть его местонахождение. Как видите, мы, вероятно, должны признать, что четыре года назад записки вам и в газету были отправлены именно последователем. Это свидетельствует о том, что в его программе присутствует элемент эксгибиционизма. У Черча, похоже, не было нужды дразнить таким образом тех, кто за ним охотился.

— Последователь подергал нас за нос и был таков?

— Совершенно верно. Что он делал? Забавлялся, издевался над своими преследователями, и все это — в то время, как вина за совершенные им преступления возлагалась на настоящего Кукольника. Улавливаете?

— Да.

— И что же происходит? Настоящий Кукольник, мистер Черч, убит вами. У последователя больше нет прикрытия. Что он делает? Продолжает действовать — убивает, но теперь уже хоронит свою жертву, прячет ее в цементном склепе.

— Из ваших слов получается, что он продолжает полностью следовать эротической программе — с косметикой и всем остальным, но теперь он хоронит жертву, чтобы никто ее не нашел?

— Чтобы никто не узнал. Да, он следует программе, потому что она поглотила его, заняла в его сознании лидирующее место. Однако теперь он уже не может позволить себе бросать тела в людных местах, поскольку в таком случае раскроет свою тайну.

— Зачем же тогда записка? Зачем подбрасывать полицейским записку, которая обнаруживает его?

Размышляя, Лок расхаживал вокруг обеденного стола.

— Уверенность, — наконец произнес он. — За последние четыре года последователь стал сильнее. Он считает себя неуязвимым. В процессе распада личности психопата это — неминуемая фаза. Чувство уверенности в себе и неуязвимости растет по мере того, как психопат совершает все больше и больше ошибок, разрушая игру, и это делает его уязвимым и досягаемым.

— Только потому, что он просидел в тине четыре года, он чувствует себя до такой степени в безопасности, что посылает еще одну записку, желая подергать нас за нос?