на этой самой кухне, а она говорила, говорила без умолку. И почти сразу же завладела его сердцем.

— Ты не расклеишься, пока меня не будет?

— Не волнуйся, Гарри. Мне уже лучше.

— Постараюсь вернуться пораньше. Правда, точно еще не знаю, когда освобожусь. Ты смотри, не забудь, поешь чего-нибудь.

— Ладно.

Уже на пороге они обнялись и поцеловались. Босха внезапно охватило острое желание никуда не ехать, остаться здесь, продолжая сжимать ее в объятиях. Но он пересилил себя.

— Ты очень хорошая, Сильвия. Намного лучше, чем я заслуживаю.

Она положила ладонь на его губы.

— Не говори так, Гарри.

Дом Моры находился на улице Сьерра-Линда, неподалеку от бульвара Сансет. Не доезжая полквартала, Босх остановил машину и принялся наблюдать за зданием. Вдоль улицы рядами стояли невысокие домишки типа бунгало с верандами и чердачными окнами на покатых крышах. Когда-то эта улица действительно была красивой и по своему изяществу вполне соответствовала названию. Однако, прикинул Босх, было это давненько — лет эдак десять назад. С тех пор здесь кое-что сильно изменилось: многие дома обветшали и явно нуждались в ремонте. Дом, стоявший рядом с тем, где обитал Мора, был нежилым, на что указывали заколоченные досками окна и дверь. Многие дворы были обнесены железной сеткой. Должно быть, их владельцы, решая, как распорядиться последними деньгами, оставшимися на благоустройство собственности, предпочли такую ограду обычной деревянной изгороди. Окна почти всех зданий — в том числе и чердачные — были защищены решетками. На подъездной дорожке неподалеку красовалась машина без колес, подпертая шлакоблоками. Это был райончик из тех, где каждые выходные местные жители устраивают прямо на улице барахолку, сбывая домашнее старье.

Босх приглушил звук рации, микрофон лежал рядом на сиденье. Последнее принятое им сообщение гласило, что Мора сидит в баре под названием «Пуля» недалеко от бульвара Сансет. Прежде Босх сам заглядывал в это заведение, потому живо представил себе, что там делает Мора. Зал был темным, его освещали две неоновые надписи, рекламировавшие пиво. Пара бильярдных столов, телевизор, подвешенный к потолку над стойкой. В такие места не ходят, чтобы пропустить на бегу стаканчик-другой. В «Пуле» одним стаканчиком не обойдешься. По всей видимости, рассудил Босх, Мора засел там на целый вечер.

Небо окрасил багровый закат. Босх напряженно вглядывался в окна дома Моры, но ни в одном из них не вспыхнул свет. Мора разведен, но, кто знает, может, он пригласил к себе кого-нибудь пожить? Впрочем, ведя наблюдение за темным домом из своего «каприса», Босх в этом усомнился.

— Группа-один? — тихонько произнес он в микрофон.

— Слушаю.

— Это шестой. Как там наш мальчик?

— Все еще протирает штаны. Как проходит вечер, шестой?

— Да вот сижу возле дома. Если что потребуется или он двинется в путь, дайте мне знать.

— Дадим, не беспокойся.

Положив микрофон, Босх задумался, догадались ли Шиэн и Опельт, что он имел в виду. Оставалось надеяться, что смысл его слов не дошел до Ролленбергера. Вытащив из бардачка пакет с отмычками, он сунул его за пазуху синей нейлоновой куртки. В другой карман запихал передатчик, предварительно повернув рукоятку громкости до минимальной отметки. Поскольку на спине куртки сияли ярко-желтые буквы LAPD — Полицейское управление Лос-Анджелеса, — ему приходилось надеть ее наизнанку.

Босх вышел из машины, запер дверцу и уже готов был перейти улицу, когда из передатчика донесся шум. Открыв машину, он залез внутрь и прибавил громкость.

— В чем дело, первый? Я прослушал.

— Объект движется. По Голливуду в западном направлении.

— Пешком?

— Нет.

«Черт бы тебя побрал!» — подумал Босх. Пришлось сидеть в машине еще сорок пять минут, слушая радиодонесения Шиэна о том, что Мора катается по бульвару туда-сюда без видимой цели. Что же он задумал? Автомобильные прогулки не соответствовали образу второго убийцы. Последователь, насколько им было известно, работал исключительно в отелях, куда заманивал свои жертвы. Нет, эти праздные разъезды никак не вписывались в схему.

Радио молчало десять минут. Потом вновь прорезался Шиэн:

— Сворачивает на Сансет-Стрип.

Этого еще не хватало! Сансет-Стрип находился в черте Лос-Анджелеса. Но к югу от него начиналась территория Западного Голливуда, где полицейская власть принадлежала управлению шерифа. Стоит Море сдвинуться хоть чуточку на юг и заняться какими-нибудь делами, как неминуемо возникнет проблема разграничения юрисдикции. Именно таких проблем типы вроде Ганса Недотроги боятся как огня.

— А сейчас едет по бульвару Санта-Моника. Ну вот, так и есть: он уже в Западном Голливуде.

Босх подумал, что теперь-то Ролленбергер точно вклинится в разговор. И не ошибся.

— Группа-один, говорит руководитель. Что делает объект?

— Если бы я не знал, что это за деятель, то сказал бы: развлекается человек, катается по Бойстауну.