— Друзья, — сказал судья Кейс, — устроим пятнадцатиминутный перерыв, а затем предоставим слово мистеру Белку.

Пока они стояли, провожая присяжных, Босх посмотрел на Белка — тот казался веселым. Или, по крайней мере, пытался казаться, настраивая себя на боевой лад перед выступлением. Однако, глядя на толстого потеющего мужчину, Босх не испытывал по отношению к нему никакого доверия. А вот Чэндлер была хороша!

Во время перерыва Босх вышел к статуе и выкурил две сигареты подряд, но Хани Чэндлер так и не появилась. Правда, подскочил Томми Фарэуэй и одобрительно защелкал языком, обнаружив почти целую сигарету, выброшенную Чэндлер раньше. После этого, не говоря ни слова, он отчалил. Босх подумал, что ему ни разу не приходилось видеть, как Томми курит хоть один из бычков, вытащенных им из песка.

Белк удивил Босха своей речью. Она была не так плоха, хотя, конечно, до Чэндлер ему было далеко. Выступление Белка являлось скорее противодействием тому, что говорила Чэндлер, а не просто констатацией, что Босх невиновен и обвинения в его адрес несправедливы. Он, например, заявил: «Говоря о двух выводах, к которым вы можете прийти, мисс Чэндлер совершенно упустила из виду третий возможный вывод: детектив Босх действовал правильно и умно».

Это прибавило им очков, но одновременно явилось косвенным признанием того, что выводов все-таки может быть несколько. Правда, Белк в отличие от Босха, этого не заметил. Теперь помощник городского прокурора давал присяжным возможность выбирать из трех вариантов вместо двух, а Босха устраивал только один. Временами ему хотелось притащить Белка обратно за стол и переписать его речь, но это было невозможно. Ему оставалось лишь пригибаться, как в туннелях во Вьетнаме, слушая, как рвутся бомбы, и надеясь, что своды не обрушатся.

В середине своего выступления Белк долго говорил об уликах, подтверждающих связь Нормана Черча с девятью убийствами. Он пытался вдолбить в головы присяжных, что на самом деле чудовищем являлся не Босх, а именно Черч, и это полностью подтверждается уликами. Он заявил, что похожие убийства, совершенные после смерти Черча, нельзя связывать с тем, что сделал сам Черч и как действовал Босх в квартире на улице Гиперион.

Наконец Белк достиг кульминации, после которой, как решил Босх, речь должна закончиться. В его голосе зазвучал праведный гнев, и он обрушился на Чэндлер, посмевшую заявить, что Босх действовал необдуманно, безответственно, презирая человеческую жизнь.

— Правда заключается в том, что, когда детектив Босх вошел в ту злосчастную квартиру, единственное, что занимало его мысли, — именно забота о человеческой жизни. Его действия были основаны на предположении, что там находится еще одна женщина, еще одна возможная жертва. У него был только один путь: войти внутрь, устранить опасность, а затем — будь что будет. Норман Черч был убит после того, как проигнорировал неоднократные приказы со стороны полицейского и кинулся к подушке. Эту игру затеял не Босх, а Черч, и он заплатил за нее самую высокую цену.

А теперь подумайте о Босхе в той ситуации. Можете ли вы представить себя на его месте — одинокого, испуганного? Лишь единицы способны не дрогнуть, оказавшись в подобных обстоятельствах. Те, кого в нашем обществе принято называть героями. Думаю, когда вы окажетесь в комнате для присяжных и тщательно взвесите все факты, — а не обвинения, — вы придете к такому же выводу. Благодарю вас.

Белк произнес слово «герой»! Босх не верил своим ушам, но решил не обсуждать это с тучным юристом, направившимся к своему столу.

Наоборот, он шепнул:

— Отличная работа. Спасибо.

Чэндлер вышла к стойке, чтобы произнести заключительную часть своего выступления, пообещав быть краткой. Она сдержала слово.

— Вы видите, насколько отличаются друг от друга позиции юристов на данном процессе. Настолько же, насколько отличаются слова «герой» и «чудовище». Я, как, наверное, и многие другие, подозреваю, что истина в данном случае лежит посередине.

Напоследок, прежде чем вы начнете обсуждать между собой окончательный вердикт, я хотела бы сказать о двух моментах. Во-первых, помните, что обе стороны на процессе имели равные возможности представить абсолютно все свидетельства и соображения в пользу своей точки зрения. Вы слышали свидетельства жены, сотрудника, друга Нормана Черча, рассказавших о том, каким он был человеком. Что же касается ответчика, то он представил со своей стороны единственного свидетеля — самого детектива Босха. Больше никто не стал выступать в пользу детектива...

— Протестую! — завопил Белк.

— ...Босха.

— Остановитесь, мисс Чэндлер, — загремел судья Кейс. Его лицо стало красным, как свекла.

— Для того, чтобы сделать то, что я собираюсь, мне придется удалить из зала присяжных, но если вы намерены играть с огнем, мисс Чэндлер, будьте готовы и к головешкам. Я обвиняю вас в неуважении к суду за вашу реплику, в которой вы намекнули на недобросовестное судопроизводство. О санкциях мы поговорим позже, но, думаю, этот день будет для вас не самым приятным.

Вслед за тем судья повернулся в кресле и обратился к присяжным:

— Друзья, эта дама не должна была говорить то, что сказала. Ответчик не обязан выставлять свидетелей со своей стороны. И вы не должны рассматривать наличие или отсутствие свидетелей со стороны ответчика в качестве признака его виновности или невиновности. Мисс Чэндлер отлично знала об этом. Она — опытный юрист, можете не сомневаться. Тем не менее она все же произнесла эти слова, хотя знала, что и меня, и мистера Белка они выведут из равновесия. Этот факт свидетельствует о намеренной хитрости с ее стороны, которая лично мне кажется неприятной и вызывающей. Я намерен обратиться с жалобой по этому поводу в юридический арбитраж штата, но...

— Ваша честь, — вмешалась Чэндлер, — я протестую по поводу ваших слов о том, что...

— Не перебивайте меня, адвокат! Стойте и молчите до тех пор, пока я не закончу.

— Да, ваша честь.

— Я же сказал: молчите!