Мой взгляд переместился вниз, на коробку с телевизором, а затем снова встретился с его взглядом.

– Он каким-то образом все-таки ухитрился убить Анхеля, Вэл! Сейчас на карту поставлена моя задница, и я хочу знать, как он это проделал.

– Мик, послушай меня, он чист. Браслет не покидал его ноги. Машина врать не станет.

– Да, машина-то не станет…

Потребовалось некоторое время, чтобы до него дошло.

– Ты что это говоришь такое, Мик?

Он шагнул ко мне, всей позой выражая нарастающую агрессию. Я остановился, прислонившись к грузовику, и опустил руки.

– Вэл, где ты был утром в тот вторник?

– Ах ты, сукин сын! Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – воскликнул он, переходя в боевую позицию.

На какой-то миг я потерял бдительность, решив, что он секунду назад наградил меня тем самым эпитетом, каким я лишь сегодня утром наградил Руле.

В следующую секунду Валенсуэла ринулся на меня и резким ударом припечатал к грузовику. Я нанес ему ответный удар, еще сильнее и резче, и он, не удержавшись, отлетел назад, прямо на телевизионную коробку. Та опрокинулась и с внушительным стуком ударилась об пол, а в следующий момент мой противник оказался сидящим на ней. Изнутри коробки раздался громкий треск.

– А, черт! – взревел Валенсуэла. – Ты разбил экран!

– Ты сам меня толкнул, Вэл. Я дал сдачи.

– О Господи!

Он подполз к боковой стороне коробки и попытался поднять ее, но коробка была слишком тяжелая, громоздкая и не поддавалась. Я приблизился с другой стороны и помог ему ее выровнять. Когда коробка вернулась в прежнее положение, мы услышали, как внутри со стеклянным звоном посыпались какие-то осколки.

– Сволочь! – завопил Валенсуэла.

Дверь, ведущая в дом, открылась, и из нее выглянула жена Валенсуэлы, Мария.

– Привет, Микки. Вэл, что тут за шум?

– Иди, иди отсюда! – отмахнулся муж.

– Да, но что это за…

– Закрой дверь, я сказал! – заорал он.

Она постояла, уставившись на нас, потом закрыла дверь, и послышался звук поворачиваемого замка. Похоже, грядущую ночь Валенсуэле предстояло провести наедине с телевизором. Я опять перевел взгляд на него. Он потрясенно разинул рот.

– Восемь тысяч долларов, – прошептал он.

– Сейчас делают телевизоры стоимостью восемь тысяч долларов?

Я изумился. Куда катится мир?

– Это было со скидкой.

– Вэл, откуда у тебя деньги на такой телевизор?

Он посмотрел на меня, и к нему вернулась ярость.

– А откуда, ты думаешь, черт тебя дери? Бизнес, парень. Благодаря Руле у меня чертовски удачный год. Но будь я проклят, Мик! Я не снимал с него браслет, чтобы он мог пойти и убить Анхеля. Я знаю Анхеля столько же, сколько и ты. Я этого не делал! Не надевал браслет на себя и не разгуливал в нем, пока он ходил его убивать. И сам тоже не убивал его ради гребаного телевизора. Если ты не можешь в это поверить, тогда просто выметайся вон отсюда, чтобы я тебя в жизни больше не видел!

Мгновенная мысль о Хесусе Менендесе вспыхнула у меня в голове. Тогда я не сумел разглядеть невиновности в его мольбах. Я не хотел, чтобы такое повторилось снова.

– Хорошо, Вэл, – произнес я.

Я шагнул к двери в дом и нажал кнопку, отпирающую гараж. Когда повернулся, то увидел, что Валенсуэла взял с верстака резак и режет ленту на коробке с телевизором. Точно стремится подтвердить то, что мы уже и так знали о плазменном экране. Я прошел мимо него и покинул гараж.

– Я разделю с тобой убытки, Вэл. Велю Лорне выслать тебе утром чек.

– Не трудись. Я скажу, что его в таком виде доставили.

Я подошел к своей машине и оглянулся на него.

– Тогда позвони мне, когда тебя будут судить за мошенничество. После того как возьмешь сам себя на поруки.

Я сел в «линкольн» и выбрался с подъездной дорожки. Когда я вновь кинул взгляд на гараж, то увидел, что Валенсуэла закончил распаковывать коробку и теперь просто стоял рядом с ней, глядя мне вслед.

Машин в городе было мало, и я миновал расстояние за короткий срок. Я как раз входил в дверь своего дома, когда зазвонил домашний телефон. Я снял трубку в кухне, подумав, что это, наверное, Валенсуэла; звонит сообщить, что уходит работать к другому адвокату. В тот момент мне было безразлично.

Но звонила Мэгги Макферсон.

– У вас все в порядке? – спросил я. Обычно она не объявлялась так поздно.

– Да.

– Где Хейли?

– Спит. Я не хотела звонить, пока она не угомонилась.

– Что-нибудь случилось?

– Сегодня по нашему офису о тебе ходили странные слухи.

– Ты имеешь в виду, что я убил Анхеля Левина?

– Холлер, это серьезно?

Кухня была слишком мала для стола и стульев. Я не мог отойти далеко при коротком телефонном шнуре, поэтому уселся на кухонную стойку. Сквозь окно над раковиной виднелись мерцающие огни в деловой части города и зарево на горизонте, исходившее от стадиона «Доджер».

– Да, положение серьезное. Меня подставили, и я на грани ареста за убийство Анхеля.

– О Боже, Майкл, неужели такое возможно?

– Много разных составляющих: порочный клиент, злобный, завистливый коп, глупый адвокат, соль и сахар по вкусу – вот и блюдо готово.

– Это Руле? Он убил?

– Я не могу обсуждать с тобой своих клиентов, Мэгз.

– Что ты собираешься делать?

– Не беспокойся, у меня все под контролем. Со мной все будет в порядке.

– А с Хейли?

Я понимал, о чем она. Она просила меня оградить от всего этого Хейли. Нельзя, чтобы девочка ходила в школу и слышала, как дети болтают об ее отце как о подозреваемом в убийстве, чье имя и лицо красуются во всех «Новостях».

– С Хейли все будет нормально. Она ничего не узнает. Никто вообще не узнает, если я разыграю все правильно.

Мэгги промолчала, и мне больше нечего было сказать, чтобы ее убедить или утешить. Я сменил тему разговора, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, даже ободряюще:

– Как там твой приятель Минтон сегодня после заседания?

Она ответила не сразу, видимо, не желая менять тему.

– Выглядел он прекрасно. Но Смитсон послал туда, к вам, наблюдателя, потому что это первый сольный выход Минтона.

Я удовлетворенно кивнул. Я как раз рассчитывал на Смитсона, который командовал ван-нуйсским филиалом и как начальник направил кого-то приглядывать за новичком Минтоном.

– Есть какая-нибудь обратная связь?