употребляется. Пять сотен человек и один суперкомпьютер работают ежедневно.
В этом году в команде AT&T Williams F1 — пополнение. На смену суперкомпьютеру от HP, который использовался для расчета аэродинамики последние несколько лет, пришел суперкомпьютер от Lenovo. О разрыве с HP в Williams F1 говорят неохотно: предыдущий сезон был для команды крайне неудачным, и это, пожалуй, напрашивающееся объяснение смены технологического спонсора, но такое объяснение озвучивать неприятно. Поэтому Пэрр улыбается, рассказывает о том, что Compaq, а потом HP использовали Formula 1 для дополнительной раскрутки своих брэндов, и реклама на бортах машин оказалась настолько эффективной, что в 2007 году этим компаниям уже не понадобилась.
Так или иначе, на освободившееся место бросилась крупная, однако все еще крайне амбициозная и по-хорошему цепкая Lenovo, которую, если сравнивать с HP, потребители пока знают не очень хорошо. В Lenovo вообще большое внимание уделяют продвижению собственного брэнда на спортивных мероприятиях: китайская компания была одним из технологических спонсоров Олимпиады в Турине, договорилась о спонсировании с Williams F1 и по интуитивно понятным, хотя и плохо формализуемым причинам является главным технологическим спонсором Олимпиады 2008 в Пекине. Однако несмотря на определенный опыт Lenovo в этой области, гладко выйти на трассу у компании не получилось. Переговоры о спонсорстве начались в конце 2006 года, тогда как суперкомпьютер команде был нужен буквально вчера. Реальная разработка решения для Williams F1 началась уже в 2007 году, а в июле команда получила суперкомпьютер производительностью 8 Тфлопс (в последний, июньский, рейтинг Top 500 Supercomputers он не вошел, но по уровню производительности находится где-то в начале первой сотни). Новая «машина» Williams F1, если верить пресс-релизу, примерно вчетверо производительнее старой, хотя реальная производительность во многом зависит от задач.
— Стали ли мы тратить на просчет в четыре раза меньше времени? — задумывается Пэрр, — Ну, понимаете, не знаю. Зависит от того, что считать, знаете ли. Может, и меньше. Но эта формулировка вообще не очень хороша. Дело не в том, что мы стали тратить меньше времени. Дело в том, что мы стали делать больше просчетов за то же время.
Он выхватывает из подставки салфетку и рисует на ней машину.
— Это машина, — говорит Адам. — Если нас интересует, как ведет себя модель под лобовыми потоками воздуха, то это проще, потому что мы можем — раз! — перечеркивает он машину пополам, — считать только половину модели, ведь она симметрична. К сожалению, если речь идет о боковых потоках, то схитрить уже не получится, приходится просчитывать все полностью.
Собственно, Адам только что на салфетке в двух словах рассказал, чем именно занимаются суперкомпьютеры в командах Formula 1. И работа эта критична для победы. Коллега Адама Алекс Бернс (Alex Burns), COO Williams F1, полагает, что сегодня на три четверти производительность машины зависит вовсе не от двигателя или шин, а от аэродинамики. С ним, очевидно, согласны и конкуренты (причем некоторые дословно: Петер Заубер из Sauber пару лет назад говорил то же самое и теми же словами: «если взять в расчет те факторы, на которые могут повлиять инженеры Formula 1, то в 70% случаев это окажутся изменения аэродинамических показателей»), вкладывая только в улучшение аэродинамики до 20% бюджета ежегодно, а бюджеты даже самых небогатых команд — это десятки миллионов долларов. Бюджеты богатых — сотни миллионов.
— Они же все
