«Gott mit uns» («С нами Бог») - так было написано на пряжках солдат Третьего Рейха. Солдат, присягавших вождю германской нации Адольфу Гитлеру, который предпочитал античность из-за отсутствия сифилиса и христианства. Солдат, ложившихся в песок Африки и суглинок России под гимны евангелических пасторов. Как же разрешается этот парадокс?

Стандартный ответ прост. Гитлер с его неоязычеством тактически отложил борьбу с христианской церковью до успешного завершения Второй мировой. Потом христиан ждала бы судьба иудеев. А на пряжках солдат, по образцу эсэсманов, появилось бы политкорректное «Честь в верности». Но из этой схемы выпадает несколько фактов.

Во-первых - язычество, религия примитивных народов. Белокурые арийские девушки в долгополых одеяниях, вершащие обряды плодородия. Описанные у криптоисториков и спародированные Пелевиным да Лазарчуком с Успенским тибетцы в эсэсовских мундирах. В эру ракет и реактивных истребителей!

Во-вторых - существование движения Немецких христиан, Имперского епископа Людвига Мюллера и довольно серьезно проработанной ими теологии. Отнюдь не сводимой к зоологическому антисемитизму Нюрнбергских законов, отличной от общепринятого христианства, но, увы, казавшейся привлекательной очень многим в Германии 30-х годов прошлого века - стране, до того четыре десятилетия лидировавшей в мире по числу научных публикаций.

Парадокс этот раскрыл великий богослов XX века Карл Барт (Karl Barth, 1886-1968) в работе «Nein! Antwort an Emil Brunner», 1934 («Нет! Ответ Эмилю Бруннеру» - полемика с другим выдающимся богословом, Генрихом Эмилем Бруннером [1889-1966]). Там Карл Барт пришел к странному на первый взгляд выводу. Выводу, вполне достойному созданной им дисциплины - диалектической теологии.

Начало вероучения Немецких христиан было им прослежено до Theologia Naturalis, до естественного богословия.

Отсылая интересующихся к статье «Место для Бога» ['КТ' #545], скажем вкратце, что естественное богословие - это дисциплина, пытавшаяся вывести бытие Бога из данных позитивных наук. Популярная со времен Фомы Аквината; оттесненная на периферию познания космологией Ньютона-Лапласа; окончательно отброшенная в прошлое с появлением эволюционной теории сэра Чарльза Дарвина.

Никакие данные естествознания не могут служить для подтверждения того, что есть Бог христианской религии. Точно так же они не могут быть употреблены для опровержения Его существования.

Но легко (при некотором навыке к софистике и схоластике) вывести из естествознания божков расы или нации, Высших существ, каких-либо Абсолютов, завершить их Абсолютом в пределе. Популярные у алхимиков и астрологов, не бесполезные для оттачивания мышления на предмет работы с бесконечно большими или малыми величинами, с алефами разных порядков (символы мощности в теории множеств. - Л.Л.-М.), эти тени гнозиса по определению не имеют никакого отношения к Богу монотеизма. Все, что логически завершает человеческое мышление, что выводится из более простого как обобщение, не есть Бог иудео-христианства. Но очень здорово подходит на вакантную должность божества Немецких христиан.

Чудовищное злоупотребление обобщением эволюционной теории породило не только расовую доктрину неоязычества гитлеровской «Mein Kampf» и «Der Mythus des 20 Jahrhunderts» Альфреда Розенберга, идеологического оруженосца фюрера. Нет. Оно еще вызвало к жизни гностического, логически измышленного человеком, божка Немецкого христианства. Проповеданного с тысяч пасторских кафедр. Привлекательного для многих. Славно завершающего в пределе развитие архетипа нордической расы.

Очень правдоподобно! Если одно животное совершеннее другого, то и homo sapiens должны конкурировать между собой. Если конкуренцию fair play признает самая прогрессивная либеральная экономика, то почему бы не конкурировать расам и нациям. Менее развитые должны уступать место более развитым. Удобрять для них почву. Почему бы не обобщить архетипы этой конкуренции. Не представить ее высшей целесообразностью. Не назвать Добром. Не представить себе Гения Расы как абсолютную персонификацию этого добра. Не приписать ему реальное существование в идеальном мире. Все логично - мысля снизу вверх.

Чудовищной пародией на Страшный Суд, вернее на его представление в европейской культуре, были обычаи холокоста. Жертв гнали к газовым камерам и расстрельным рвам нагими. Так, как предстают люди на фресках Микеланджело. Ну а себе нацисты отводили роль вершащего правосудие Бога Воинств.

Потребовались все знания теолога Барта, чтобы сказать этому божку «Нет!». Потребовалось все мужество лейтенанта кайзеровского флота, командира субмарины и кавалера ордена Pour le merite, пастора прихода в богатом берлинском Далеме Мартина Нимёллера - для того, чтобы, отвергнув публично такой логичный культ нации и вождя, основав Исповедную церковь, шагнуть в тюремную камеру.

Еще трагичнее участь Дитриха Бонхёфера. Отрицая бесчеловечность учения Немецких христиан, он пришел к построению безрелигиозного христианства, отбрасывающего трансцендентность. Казнен Бонхёфер был за участие в антигитлеровском заговоре фон Штауффенберга…

Исход дискуссии, как и всегда в человеческой истории, решила война. Кроме экономических причин во Второй мировой, последней (на сегодняшний день!) религиозной войне в истории западной цивилизации, присутствовал и теологический аспект. Доктрины немыслимого Бога христиан и логичного божества Немецких христиан сталкивались в песках Эль-Аламейна, на пляжах Дюнкерка и Арроманша, кипящих от горящего металла льдах Датского пролива. Итог подвел уголовный запрет церкви Немецких христиан в поверженном Рейхе. Забавно, но на стороне Объединенных наций находился Южно-Африканский Союз, три дивизиона реформатской церкви которого исповедовали доктрину апартеида, «раздельного развития», также выводимую из извращенного эволюционизма путем натурального богословия, и были отлучены за это от общения с другими реформатскими церквями.