Прошу не искать иронии в заголовке, ее там нет. Две индустрии - тогдашняя НФ и сегодняшняя ИТ - связаны весьма тесно: первая во многом обусловила появление второй. Да, советская НФ была именно индустрией: наряду с космической отраслью, ядерной энергетикой, олимпийским спортом и мультипликацией СССР обладал и мощной НФ, сравнимой, пожалуй, только с англо-американской. Сравнимой, но все же проигрывавшей по идейному богатству, глубине и широте разработки стандартов - зато недосягаемой по силе воздействия на неокрепшие умы будущих и действующих инженеров и программистов. Мало того - страна строила стратегические планы развития в стилистике «Туманности Андромеды». Трудно не заметить параллелей между Программой партии, принятой в 1961 году, и романом-утопией Ефремова, вышедшим в 1958-м.
А эти утопии принимались всерьез и тогдашним стратегическим противником СССР. Британский социолог и исследователь медиа Ричард Барбрук недавно заметил, что концепция постиндустриального общества была разработана околоправительственными теоретиками США как ответ на брошенный вызов: «Американцы остро нуждались в будущем. У русских оно было. У американцев было неплохое настоящее, но будущее у русских было лучше, вот в чем дело! И это была проблема»['КТ' #560].
Так что советская НФ - очень серьезная штука. Битва «двух систем» была во многом битвой жанров. Результат известен. Ядовитую иронию истории можно усмотреть в том, что именно у нас, а не «у них» в жизнь вместо «Туманности Андромеды» полным ходом воплощается чуждый советской НФ киберпанк (впервые современную Россию сравнил с миром литературы киберпанка Михаил Ваннах в одной из своих колонок; думаю, в этом сравнении много правды).
Нам показалось очень интересным узнать, как сегодня смотрят на литературу, глубоко повлиявшую на них в юные годы, люди, пережившие крах тогдашних утопий, но достигшие успеха в новой реальности - причем успеха, связанного как раз с развитием фантастических по тогдашним меркам инфотехнологий. В обширных врезках к обзорной статье Юрия Ревича об этом пишут известные на российском рынке ИТ люди: Игорь Агамирзян (Microsoft), Игорь Ашманов («Ашманов и партнеры»), Ренат Юсупов (Kraftway) - часть этих материалов специально для «КТ» подготовил корреспондент «Коммерсанта» Дмитрий Захаров. А идею темы номера, посвященной советской НФ, предложил арт-критик и наш постоянный автор Олег Киреев, написавший статью о параллелях творчества Ивана Ефремова и современных левых теорий развития технологий.
Прекрасное будущее Ефремова
Чем дальше, тем больше меня восхищает замечательный советский писатель-фантаст Иван Ефремов. Читая его, я был уверен, что открываю нечто совершенно забытое; но потом оказалось, что множество моих знакомых в последнее время вспоминают его или впервые знакомятся с его произведениями. Удивительно было обнаружить рост популярности Ефремова и на общественно-политической сцене. Футурологический интернет-проект 2084.ru выкладывает в онлайне его книги и посвящает форумы разбору его идей. Другая чрезвычайно симпатичная литературная онлайн-коллекция получила название от имени космического корабля, на котором летят герои «Часа быка», - Noogen.ru.
Ефремов стал пионером идеи «любая технология могла бы быть иной», которая написана на знаменах всех левых «технофилов» и «технолибертариев» современного Запада. Его не обвинишь в наивных измышлениях, традиционных для sci-fi, вроде летающих тарелок с марсианами, разумных машин и мужиков с копьем из прошлого. Ефремов - человек эпохи оттепели (несмотря на всю его осведомленность о сталинизме), гражданин общества, верящего, что прогресс идет и человечество ищет пути оптимального, рационального развития. Нам, живущим в XXI столетии, окруженным техногенным консьюмеризмом и автоматическим наблюдением, нам, занесенным в электронные базы данных и предпочитающим закрывать глаза и уши при упоминании биогенетических модификаций и нанотехнологий, сущностно важно понять, что каждая из этих технологий, как и само направление научно-технического прогресса, могли бы быть иными.
Особенно замечательны в этом аспекте романы «Туманность Андромеды» и «Час быка». Оба написаны из перспективы далекого коммунистического будущего Земли. Восторжествовали разум и воля - люди обрели контроль над историческим процессом. Конец двадцатого века назван ими Эрой Разобщенного Мира (ЭРМ). Ее описания - в свете непрерывных войн и эскалации нищеты, раздуваемых машинами олигархического капитализма - довольно туманны, но выглядят чрезвычайно мрачными. Следом за ЭРМ наступила Эра Мирового Воссоединения (ЭМВ) - момент, когда человечество, пройдя по «лезвию бритвы между гангстеризующимся капитализмом, лжесоциализмом и всеми их разновидностями…», совершило бросок «из царства необходимости в царство свободы». После этого история перестала быть историей конфликтов и стала историей развития, расширения возможностей, роста - пришла «самая великолепная во всей истории человечества ЭОТ - Эра Общего Труда с ее веками Упрощения Вещей, Переустройства, Первого Изобилия и Космоса». Следующий за нею этап уже не несет в своем названии указаний на аспекты счастья-несчастья: это Эра Великого Кольца, эпоха, когда человечество встретилось с другими разумными мирами других галактик и началось совместное исследование бесконечной Вселенной, совместное управление и счастливые поиски новых открытий.
'Рохан по-прежнему сидел без движения. Он не знал, можно ли стряхнуть кристаллики, которыми был обсыпан. Множество их лежало на камнях, всё, до сих пор белевшее как кость, ложе ручья было словно забрызгано черной краской. Он осторожно взял один из треугольных кристалликов, и тот будто ожил, деликатно дунул на руки теплой струей и, когда Рохан инстинктивно разжал руку, взлетел в воздух.
Тогда, будто по сигналу, все вокруг зароилось. Это движение только в первый момент представлялось хаотичным. Черные точки образовали над самой землей слой дыма, сконцентрировались, объединились и столбами пошли наверх. Казалось, скалы задымились какими-то жертвенными факелами несветящегося пламени'.
Глядя вместе с героями Ефремова оттуда, из Эры Великого Кольца, можно отметить одну деталь для сравнения: в наших условиях развитие науки и техники интенсивно, но стихийно. Рыночные тренды высоких технологий возникают непрогнозируемо, и рынок со всеми своими игроками оказывается заложником гонки в неизвестном направлении. С изобретением цифровых технологий рынок на долгие годы оказался обречен приносить жертвы на алтарь Цифры. По аналогии можно ожидать, что с появлением нанотехнологий основные инвестиции будут отданы им. Развитие при такой постановке дела неминуемо оказывается однолинейным, многочисленные альтернативные варианты приносятся в жертву рыночному тренду, а общество подвергается всевозможным рискам. Один из лидеров современного антиглобалистского движения Сьюзан Джордж уподобила капитализм «велосипеду, который должен постоянно ехать вперед или упасть, а фирмы конкурируют, чтобы выяснить, кому удастся быстрее надавить на педаль перед тем, как врезаться в стену». При коммунизме же развитие технологий поставлено под контроль и подчинено потребностям человека (человечества). А эти потребности, как и возможности, развиваются постепенно. Стоит ли уточнять, что люди Эры Великого Кольца будут избавлены и от мрачных предчувствий, которыми охвачены ученые и аналитики сейчас, в преддверии пришествия нанотеха, и от сравнений с историческими реалиями начала ядерной эры?
Но неверно было бы думать, что с «исправлением» и «оптимизацией» Вселенной в будущем
