машину.

– Как зовут эту девушку? – выжимая сцепление, спросил он.

– Вика... Да, Вика...

– Она была одна?

– Да, одна...

– Сколько квартир она сняла?

–  Одну...

– Почему так неуверенно?

– Ну, мне показалось, что она еще одну квартиру снять хочет. Ну, спросила меня, есть ли еще свободные варианты. Я сказал, что есть. Но она сказала, что ей уже не нужно...

Осторожничает Аида, мысленно отметил Степан. Но тем не менее она все равно попалась на крючок. Если, конечно, Вика и Аида – это одно и то же лицо. Мало ли какие совпадения бывают... Но Степан почему-то был уверен, что идет по верному следу. И Феликс разволновался. Он, как тот охотник, тоже чувствовал запах зверя.

– Она не съехала с этой квартиры?

– А зачем ей съезжать? – пожал плечами парень. – Она ж совсем недавно поселилась...

– Если бы она съехала, ты бы знал?

– Ну, вообще-то, да, я с хозяйкой этой квартиры работаю, она через меня новых жильцов ищет...

– А хозяйка часто своих жильцов проверяет?

– Да нет, это как-то не принято. Они ж ей деньги платят, а она еще свой нос совать будет – кому это понравится?

Степан прибавил газу. Если Аида в Москве, если она в той самой квартире, куда они едут, то нужно мчаться как на пожар. Что, если она не просто готовит страшное злодеяние, а уже приступила к осуществлению своих планов? Что, если еще не поздно ее остановить?

Он мог бы связаться с полковником Кольцовым, доложить ему обстановку. Но решил этого не делать. Он понимал, что ему тут же дадут отбой, а в дело вступят чекисты. Но пока они развернутся, уйдет время. А перед глазами картинка – электронный секундомер, отсчитывающий время в обратном направлении. Интуитивный голос – «до взрыва осталось...».

Если Аида уже вышла на дело, то вряд ли ее можно застать дома. Но эта мысль нисколько не охладила пыл Степана. Он должен был как можно скорее добраться до осиного гнезда... Но у чеченских «ос» смертельный укус. Голыми руками их никак не взять. Степан и Федот вооружены – у каждого по «макару» с запасной обоймой. А у Феликса ствола нет, что совершенно не смущает парня. Он готов рвать боевиков на части зубами... Степан открыл бардачок, достал оттуда отменного качества охотничий нож, протянул его Феликсу.

– Держи! Лучше что-то, чем ничего...

– Согласен.

Расколов взял нож, взвесил на руке, положил поперек на палец, проверяя балансировку. Оценил остроту лезвия.

– Годится...

Степан свернул с Алтуфьевского шоссе на Череповецкую улицу, затем на Хотьковскую, сбавляя скорость, влетел во двор высотного дома. Ему нужен был третий подъезд, но он остановился возле первого. Как ни спешил он, а до нужного подъезда нужно было добираться пешком, и не скопом, а по одному, спокойным неспешным шагом.

Степан уже растолковал пареньку-риелтору, что ему нужно делать. Объяснил, зачем им так нужно проникнуть в квартиру. Тот все понял правильно, согласился помочь, но на клавишу звонка давил неуверенно, трясущейся рукой.

Дверь в квартиру была самая обыкновенная – дерево, аккуратно обитое дерматином, открывалась внутрь, два замка – «англичанин» и «француз». Стандартный глазок, в поле обозрения которого попадал только риелтор. Беднягу всего колотило. А как он вздрогнул, когда из-за двери донеслось:

– Че надо?

Голос мужской, с кавказским акцентом. Степан ощутил, как его кровь напиталась предбоевым азартом, сейчас каждая клеточка его тела будет жаждать смертельной схватки. Почувствовал он и естественный для данного случая страх. Это включился механизм самосохранения...

– А-а, здравствуйте... Это я, Максим... – пролепетал парень.

– Какой такой Максим?

Степан уловил настороженность в голосе человека, стоявшего по ту сторону дверей.

– Я... Я эту квартиру сдаю... Мне с Викой поговорить надо...

Или Степану в самом деле послышался щелчок взводимого курка, или это само провидение подало ему сигнал об опасности, так или иначе, он среагировал правильно – протянул к Максиму обе руки, схватил его за шиворот и рывком подтащил к себе. И в это время по двери, изнутри разрывая обшивку, забарабанили пули. Выстрелов не было слышно – видно, оружие с глушителем. Зато ухо резанул противный визг рикошета... Степан видел, как схватился за плечо Федот.

– Вот суки! – глянув на окровавленную ладонь, зло процедил он.

Его ранило рикошетом. Пуля лишь задела плечо. Рана несерьезная. Но Федота она разозлила всерьез.

Едва только стрелок за дверью затих, Федот выскочил на лестничную площадку и с разгона ударил в нее здоровым плечом. Стремительный рывок, ударная мощь могучего тела... Дверь не смогла выдержать этого поистине богатырского удара. Мало того, она сорвалась и с петель и с замков одновременно. И послужила Федоту щитом, под которым он пронесся по коридору до самой кухни. И если бы боевик не успел сойти с его пути, его бы размазало по стенке.

Но стрелок успел нырнуть в дверной проем комнаты. И когда Федот пронесся мимо, он снова выскочил в коридор, чтобы выстрелить ему в спину. Счет шел на мгновения. И если бы Степан продолжал оставаться в своем укрытии, он никак не смог бы помочь своему другу. Но он ворвался в квартиру вслед за Федотом и, когда показался боевик, не раздумывая, выстрелил в него. Пуля попала в шею – перебила шейные позвонки, разорвала кадык. Смерть была мгновенной...

Федот бросил дверь, быстро обследовал кухню, ванную. Никого. Степан осмотрел зал. Тоже пусто. И в шкафу никого. За портьерой тоже никто не прячется. Зато открыта балконная дверь... А ведь квартира находится на третьем этаже, это не так уж и высоко. При большом желании можно воспользоваться выходом через балкон.

– А где Феликс? – спросил Федот.

Но Феликса в квартире нет. Где он? Может, струсил?..

Степан выскочил на балкон и сразу же наткнулся взглядом на веревку, закрепленную на перекладине пожарной лестницы и переброшенную через балконные перила. Веревка была натянута. Но к тому моменту, как он дотянулся до нее, резко ослабла... Он перегнулся через балкон, глянул вниз. Так и есть, какой-то чернявый парень только что отклеился от веревки и бегом направляется в сторону сквера. И это не паническое бегство, а скорее всего, заранее спланированное отступление. Но, так или иначе, у беглеца есть шансы уйти от преследования. Если, конечно, не принять экстренные меры.

Степан схватился за веревку, перелез через перила балкона.

Но еще до того, как повиснуть на веревке, он увидел, что наперерез боевику несется Феликс. Движения резкие, стремительные. Он летел как стрела. И у беглеца, казалось бы, не было шансов уйти от него. Зато был пистолет, который он выхватил, едва заметил Феликса. А расстояние между ними приличное, метров десять, не меньше. И у боевика есть время, чтобы нашпиговать пулями своего преследователя. А Феликс не сбавляет ход. Несется на свою погибель. Зачем-то выбрасывает вперед руку... Боевик тоже тянет к нему руку – целится в него из пистолета. Но выстрелить не успевает. Ствол почему-то вываливается из рук, голова вскидывается вверх, ноги прогибаются в коленях, руки расходятся в стороны как крылья. Он падает, валится на бок. Ногами сучит по земле...

Степан по веревке спустился вниз, рванул к упавшему боевику. Но Феликс опередил его.

Боевик оказался чеченцем, Степан мог догадаться об этом и без подсказки Феликса. Молодой парень, самое большее – лет двадцать пять. Из груди, ближе к правой ключице, торчала рукоять ножа. Вот зачем Феликс протягивал к нему руку. Он метнул нож в чеченца – с потрясающей точностью. Если бы он промахнулся, лежать бы ему сейчас самому на снегу с дырявой грудью...

Чеченец был жив. В глазах боль, нижняя губа закушена.

– Аиду взяли? – спросил у Степана Феликс.

Парень правильно сообразил, что из квартиры можно улизнуть через балкон. Поэтому не стал врываться туда вслед за Степаном, а пошел в обход дома. И это принесло результат...

– Нет Аиды.

Феликс схватил чеченца за грудки, рывком подтянул к себе.

– Где Аида?

Но чеченец лишь смерил его презрительным взглядом. Ни слова в ответ.

– Я спрашиваю, где Аида? – продолжал допытываться Феликс.

И снова в ответ тишина.

– Оставь его, – невозмутимо спокойно сказал Степан. – Он ничего не скажет...

– Нет, скажет! – свирепо прорычал Феликс.

– Я тебе говорю, оставь этого труса в покое!

Слово «трус» подействовало на чеченца как удар бича. Он метнул на Степана изумленно- растерянный взгляд. «Какой же я трус?!» – спрашивал он.

– Аида делом занята, – продолжал Степан. – А этот в теплой квартирке отсиживался...

– Да, наверное, вы правы! – Феликс окатил чеченца уничтожающим взглядом и отшвырнул его от себя. – Трус, он и есть трус...

– Я не трус! – в панике пробормотал «чех».

– Ну, это ты так думаешь, – презрительно скривился Степан. – А твои родные будут думать, что ты трус... Аида взорвет автобус, – озвучил он первое пришедшее в голову предположение. – Мы объявим ее в розыск. А тебя... Про тебя скажем, что ты к этому не имеешь никакого отношения. И в газетах про тебя напишут, что ты струсил и поэтому остался в квартире, где тебя и повязали...

– Я не струсил! – в панике мотнул головой чеченец.

– Это ты сейчас так говоришь. А скоро вообще ничего сказать не сможешь. Рана у тебя смертельная, поверь на слово, долго не протянешь...

– Не протянет, – подтвердил Феликс. – И не оправдается...

– А его друг в бою погиб, – продолжал нагнетать обстановку Степан. – Как настоящий джигит. А этот... Ну как заяц, только пятки сверкают...

– Заяц-трусак! – оскорбительно засмеялся Расколов.

– Я не трус!!! – в бешенстве заорал чеченец.

Это стоило ему сил. Взгляд потускнел, мышцы лица ослабли –