– Что знают, что Блинков – наша работа? Так ведь и я знаю, что ты придурок. А где доказательства?

– Я не придурок, – обиженно нахмурился Эдуард.

– Ну, так веди себя, как мужик, а то сопли развесил. Не надо никого бояться, понял? Тебя должны все бояться! Тебя, нас – все должны бояться! Ты посмотри на этих людей, – Семен пафосно обвел рукой зал. – Мы все здесь братья и сестры. Мы – одна семья. У нас у всех одни интересы. И я знаю, что если со мной вдруг что-то случится, то мне помогут. На пожизненное закроют, так с Огненного помогут сбежать. Не знаю, что там будет. Бомбу сбросят, чтобы крышу проломить, веревку с вертолета скинут, не знаю. Знаю только, что меня спасут. А если вдруг не судьба, и заметут меня на небеса, так жену в беде не оставят, детей не бросят. Все знают, что все мы тут друг за друга горой, поэтому никто ничего не боится... А что менты? Что их между собой связывает? Служба? Так это если нахрапом брать, так в этом, да, за ними сила. Но так нахрапом нас не возьмешь, не тридцать седьмой год. Связи у нас, деньги, прокуроры куплены, судьи. Из ментов, кого надо, купим. Да и уже купленных хватает... А надо будет – всех купим, потому что если они сами по себе, то нет за ними никакой силы. А они сами по себе, у всех семьи – жены, дети. Все они вечером спешат домой. И все хотят жить. И желательно, хорошо жить... Нет у них общей семьи, есть только разговоры – честь, совесть, долг. А у нас разговоров нет, зато есть общая семья. Большая общая семья. И все мы друг за друга готовы умереть. И других убивать. Надо будет, и ментам Варфоломеевскую ночь устроим. И никто нас не остановит, потому что мы одна семья. И ты с нами пойдешь ментов резать. Пойдешь, никуда не денешься!.. Или не пойдешь?

Семен смотрел на Эдуарда без нажима, но столько пугающего льда было в его взгляде, что невозможно было не согласиться с ним.

– Пойду, – кивнул Лихопасов.

И в этот момент ему вовсе не казалось, что он кривит душой. Он действительно попал под зловеще- магическое обаяние Семьи. Он уже заслужил право быть своим среди избранных, и он готов был доказывать его дальше... И не так уж все страшно, если в Семье действительно все друг за друга. Если надо будет, из тюрьмы вызволят. Если он вообще туда попадет... Семья – это связи, деньги, влияние и, главное, сила. Если вдруг что-то случится, то ему обязательно помогут.

– Ну, вот и молодец, – улыбнувшись, Семен поощрительно похлопал его по щеке. – Если ты с нами, то и мы с тобой... Что еще говорил мент? – как о чем-то второстепенном, спросил он.

– Сказал, что прокуратура меня подозревает, но сам он готов мне помочь, – презрительно скривил губы Эдуард, вспомнив, каким жалким был милицейский капитан, пытаясь раскрутить его на взятку.

– Ну, вот видишь, помочь хотел, – Семен сощурил левый глаз и высоко поднял правую бровь. – А ты все чего-то боишься... Чем он тебе помочь хотел?

– Сказал, что нашел убийцу Блинкова.

– Да! – теперь у Семена был сощурен правый глаз, а левая бровь поползла вверх. – И кто ж он такой, этот убийца?

– Да Родя какой-то, Шмяков...

– А почему не Вася Жопин?.. Он что, с бухты-барахты этого Шмякова придумал?

– Да нет, не придумал, – выпятив нижнюю губу, пожал плечами Эдуард. – Зачем ему это надо?

– Да может, и надо... Помочь хотел. Родя Шмяков... Повестку тебе принес. Повестку, да?

– Ну, да, повестку... Он сказал, что завтра можно не приходить. Потому что он Родю Шмякова расколол.

– Что, пополам расколол?

Семен улыбнулся одними губами, а глаза серьезные, вдумчивые, подозрительные. Глядя на него, Эдуард почувствовал, как у него холодеет позвонок. Что-то не нравилось Семену, а у него чутье волчье.

– Ну, в смысле, Шмяков признался.

– В чем?

– Ну, в том, что Блинкова убил... Даже, говорит, бороду нашли, парик и очки... Еще сказал, что очки странные какие-то, дужки не закрываются...

– Дужки?! Сам про дужки разговор завел?

– Ну да. Мне об этом говорить не резон, сам знаешь.

– Я-то знаю. И мент, возможно, знает, что ты дужку потерял.

– Так он же не нашел ее! Он бы сказал...

– Ничего он тебе не скажет, кроме того, что ему нужно. Менты – народ хитрый, коварный... Почему ты адвокату не позвонил?

– Позвонил. Но пока он приехал, мент уже ушел. Забрал пачку сигарет и ушел...

– Какую пачку сигарет? – вскинулся Семен.

И так посмотрел на Лихопасова, что у него занемел низ живота.

– Ну, «Мальборо», у меня на столе было... Он вокруг да около ходить начал, так, мол, и так, прокуратура на казино грешит, а он убийцу задержал, расколол его. Дескать, не зря ли старался... Хотел, чтобы я денег ему за это дал. А я же понимаю, что это все равно, что вину свою признать. Да и нет у меня лишних денег... В общем, он понял, что ничего не получит, поэтому сигареты забрал. С паршивой овцы, говорит, хоть шерсти клок. Я еле сдержался, когда он это сказал. Хотел догнать – и в морду!

– Как? – зловеще сощурился Семен.

И, не дожидаясь ответа, взял Эдуарда за руку, отвел в душ, закрыл за ними дверь.

– Как ты ему собирался в морду дать? – хлестко и жестко спросил он.

– Ну, кулаком, – вжав голову в плечи, в предчувствии беды робко сказал Лихопасов.

– По морде?

– Ну да.

– Нельзя мента по морде бить. Синяки остаться могут. В живот надо бить.

Если Лихопасов когда-либо задавался бы вопросом, насколько это больно – удар кувалдой по животу, сейчас он мог бы получить на него исчерпывающий ответ. Как будто многопудовый молот со всего маху врезался ему в живот, и страшная боль сложила его пополам.

– Вот так надо бить, – громыхнул над ним голос Семена. – Сначала в живот... А потом по почкам, по почкам!

И он снова он пустил в ход кулаки. На этот раз невероятной резкости боль в пояснице выгнула Эдуарда дугой. Он не смог удержаться на ногах и упал, завалившись на бок.

– Когда противник лег, появляется искушение добить его ногами, – менторским тоном измывался Семен. – Но ты сначала должен понять, нужно тебе это или нет... Вот и я хочу понять, дошло до тебя или нет?

– Что дошло? – простонал Эдуард.

– Я знаю, ты считаешь себя умным. Умней меня, умней всех. У тебя же высшее образование, да? А мы тут чисто сиволапые, без образования. А нас жизнь учила. Жизнь! А ты баран с дипломом!.. Был бы умный, забрал бы у мента эту пачку! Там же пальчики твои, придурок!!

Забыв про боль, Лихопасов потрясено смотрел на Семена. А ведь, правда, сигаретная пачка была заключена в тонкую прозрачную пленку, на которой, наверняка, остались отпечатки его пальцев...

– Он же тебе, как лоха, развел, – взревел Семен. – Как последнего лоха! Ему пальчики твои нужны были. Пальчики!.. Блин! Отпечаток с твоего мозга надо снять. Уверен, там ни одной извилины!

– Что же делать? – жалко пробормотал Эдуард.

– Что, что... А ничего! Как работал, так и дальше работать будешь. А с ментом я разберусь.

– Что, убьешь?

– Что это за слово такое? – скривился Семен. – Убивают на вокзале, за бутылку водки. А мы решаем проблемы, понял? И ты не думай, что эту проблему мы решим без тебя! Если вдруг что, сам за железо возьмешься. Ты же у нас уже спец по этим делам, да?

– Э-э...

– Что ты экаешь, как баба на групповом свидании? Не бзди, в этот раз останешься в стороне. Как будто ты ни при делах... Иди в зал, жир сгоняй, и ни о чем не думай. Решим твою проблему... Завтра позвоню, скажу, что делать. Ну, чего стоишь, придурок? Давай, давай!

Желание продолжать тренировку было отбито вместе с почками. Но все же Эдуард отправился в зал,