волосы.
Он тогда брился почти налысо, и у нее ничего не вышло. И сейчас у него такая же стрижка, но это его уже не спасет. Ленусик знает, где самое больное у мужчины место, и бить она умеет – хлестко, точно...
– Не понравится, – с тоской согласился он.
– Вы должны ей доверять.
Парень, кажется, освоился. Ядреныч подал пиво, он взял банку так небрежно, будто перед ним безропотный официант.
– Я сам знаю, что мне делать, – буркнул Сафрон. – Ты мне лучше скажи: что это за продюсер? Точно голубой?
– Голубее не бывает.
– Что он делать собирается?
– Как что? На сцену выводить ее будет. Песню запишут, видеоклип снимут...
– Какая сцена? Она петь не умеет...
– Почему не умеет? Мы слушали, нормально все. Ну не Селин Дион, конечно, но есть уроки вокала, техническая шлифовка и усиление...
– Чтоб фанера звучала?
– Вот-вот. Брянцев сейчас с ней работает...
– А деньги? Он что, за свои работать будет?
– Ну нет. Елена Павловна ему заплатила. И ему, и мне...
– С каких шишей? – возмутился Сафрон.
У Ленусика были
– Тебе она за что платила?
– За песню. Я же композитор...
– Да ну... И что за песня?
– Хорошая песня, про любовь. Ей понравилось.
– И много заплатила?
– Тридцать тысяч евро.
– Сколько? – изумился Сафрон. – За какую-то паршивую песню тридцать тысяч?
– А если это шедевр... Могу наиграть. Синтезатор есть?
– Есть. Бетонные игрушки. Ими наиграешься, если врешь... Как этого Брянцева найти?
– Телефон у меня есть и адрес...
Сначала Сафрон позвонил, но в ответ получил короткие гудки. Затем он отправился в Москву, но в квартире на Каширском шоссе не было ни единой живой души.
Подвал ночного клуба, комната с хорошей вентиляцией, но совершенно без окон. Кушетка, тумбочка, шкаф, стул – обстановка как в тюремной камере. Ноутбук без Интернета, телевизор, плеер с кучей пиратских дисков – это плюс. Обеды и ужины из ресторана – тоже неплохо. Ржавое ведро вместо унитаза – минус... Восьмой день Сеня сидел в этом узилище, разумеется, на незаконном основании.
Сеня только что снес ведро с нечистотами в сортир, находившийся в дальнем конце подвала. Дюжий парень в униформе охранника, сморщив нос, втолкнул его в камеру, закрыл за ним дверь. С этого момента начался отсчет девятых суток...
Дверь снова открылась, Сеня испуганно вздрогнул. Возможно, это пришли за ним головорезы Сафрона, чтобы выстрелить ему в затылок. Выбьют яму в полу, сбросят туда его мертвое тело, зальют строительным раствором. Играй, Сеня, в бетонные игрушки... Но в камеру зашел сам Сафрон.
– Твою мать! Ну и вонь у тебя здесь, паря!
Прежде чем выйти из камеры, он поманил его за собой взмахом руки. Сеня вышел за ним в коридор.
– Повезло тебе, братишка, нашли мы Елену Павловну. И Брянцева твоего нашли... Так что свободен ты...
– Я могу идти? – взбодрился Сеня.
Он понимал, что Сафрон держал его взаперти незаконно, фактически это уголовное преступление, за которое можно схлопотать несколько лет тюрьмы. Но идти в милицию он не собирался. Бежать из Битова, бежать куда глаза глядят. Не город, а черт-те что, куда ни плюнь – всюду братва.
– Куда ты пойдешь? Ты на себя посмотри. Грязный, вонючий...
– Ничего, дома отмоюсь.
– Не пойдет, – покачал головой Сафрон. – Через три часа у нас выступление.
– Выступление? Куда?
– Не куда, а где! – расхохотался Сафрон. – С тобой все в порядке, пацан? Или клинит немного?
Сеня промолчал. Восемь суток взаперти в ожидании конца – тут так заклинить может, что и в психушку загреметь недолго.
– Ну да, понимаю. Извини, что так вышло. Да ты не бойся, я компенсирую... А сейчас в сауну, отмываться. Два часа у тебя. Потом концерт, Елена Павловна выступать будет. А ты как думал?
В сауне Сеню ждала бутылка дорогого французского вина, сырная нарезка, ваза с фруктами. Пить он не стал – вдруг отрава, но не удержался, отщипнул несколько ягод от грозди янтарного муската.
В душевой он нашел мочалку в упаковке, гель для душа. В джакузи с чистой горячей водой – флакон с пеной для ванн. В парной – шайка, веник, шапка, ковш; температура под сто градусов... Намылся Сеня, напарился, поиграл с пеной в джакузи, снова прошел через парилку. А в трапезной его ждала девушка с фальшивой улыбкой, но истинной красоты.
В коротком белом халатике, с распущенными волосами, зовущие губы сочно накрашены. Она молча взяла его за руку, повела в массажную, уложила на стол...
Похоже, это и была обещанная компенсация. Своими умелыми ручками девушка заслужила для Сафрона прощение.
В раздевалке в шкафу висел элегантный, с иголочки костюм светло-серого цвета, далеко не самый дорогой, но и не дешевка, белая сорочка, галстук, туфли. Новенькая барсетка со старым телефоном, который у него забрали, там же были документы и конфискованная наличность – что-то около десяти тысяч рублей.
Сафрон ждал его в концертном зале своего клуба, за столиком. На сцене в разноцветных лучах резвилась танцевальная группа, чуть поодаль, за линией, где кончались столики, крутилась рулетка и шелестела баккара. Музыка, азарт, запах денег. Сеня ощутил легкое притяжение со стороны карточного стола.
Сафрон скрестил нож с вилкой, недобро улыбнулся.
– Значит, говоришь, тридцать тысяч от Елены Павловны получил? – спросил он.
«Началось!» – испуганно встрепенулся Сеня. Под левой лопаткой захолодело.
– Я их уже отдал, в счет долга, – выпалил он.
– Разве я спрашиваю, куда ты их дел? – удивился Сафрон.
Он снова превратился в доброго малого, веселый, радушный. Но Сеня не расслаблялся: он хорошо знал, что представляет из себя этот человек.
– А что за долг? – спросил Сафрон, вилкой ковырнув лист салата в своей тарелке.
– Да так, заигрался...
– Где?
– В казино.
– В моем?
– Не знаю. В «Пьедестале».
– Нет, это не мое... И что там было?
– Да так, ничего.
– А я сказал, говори! – нахмурился Сафрон.
Сеня не стал пытать судьбу, рассказал, как было дело. Стелла, Василий, «Ниссан», сбитая женщина,
