капитаном она не устоит. Может, Цаплин сегодня ночью пожалует к ней. Все может быть, но не сейчас, потом. А пока что Дарьяна выдерживает натиск.

– Не надо кричать, – явно занервничал Медник. – Не распускаю я руки…

– И правильно. Не руками нужно доказывать женщине свою мужскую суть, – насмешливым тоном сказала Дарьяна. – И не тем, о чем ты подумал… Женщине нужно доказывать делом.

– И что я могу сделать?

– Ты должен вернуть все в исходное состояние.

– Что все?

– Вернуть меня домой. Или ты думаешь, я всю жизнь мечтала жить в этом голубятнике?

– Не думаю.

– Мне плохо здесь, мне душно. Здесь нет никаких условий… И я была бы тебе благодарна, если бы ты вернул меня домой. И меня, и Эдуарда.

– Илья на это не пойдет.

– Ну почему же? Может, и пойдет. Ясно же, что Эдуард не продавал оружие чеченцам. И твой командир скоро это признает. Он отправит нас домой. И получит за это награду…

– Какую награду?

– Меня… Понимаешь, в чем дело, Эдуард – хороший мужчина, умный, сильный… Во многом сильный. Но кое в чем, увы, слабый. Поверь, секс для меня не самое важное, но я бы не отказалась пережить сильное ощущение. Одного раза мне хватит на весь год… Но этот раз получит Илья. Ты меня понимаешь?

– А почему он?

– Потому что от него все зависит. Потому что он освободит нас, а не ты…

– А если я?

– Тогда пальма первенства достанется тебе… Мы сможем иногда встречаться. А может быть, я даже уйду к тебе от мужа. Но пока что вопрос об этом не стоит.

– Почему?

– Потому что я не знаю, насколько ты хорош.

– Я хорош! Я очень хорош!.. И ты могла бы жить со мной. И знаешь где? На острове, куда мы бы с тобой могли уехать… Мы разорим твоего мужа, заберем у него деньги, поселимся на необитаемом острове, будем жить под пальмами, есть кокосы… Ты будешь ходить с открытой грудью, в юбке из пальмовых листьев…

– Руки убери!.. Вот так-то лучше… И не надо кормить меня кокосами, я не дурочка, чтобы на такое вестись. Необитаемый остров… Ну, может, и будет остров. С тобой. Но сначала я должна Эдуарда спасти. Ему совсем недолго осталось…

– Что недолго?

– Аневризм у него, сосуд в голове слабый, в любой момент лопнуть может. Лечению это не поддается, а дело серьезное. Врачи не больше года ему дают. Он боится, и это его ослабляет… Пусть он умрет в своей постели. А когда траур закончится, можно будет подумать и об острове. С тобой. Если захочешь.

– Я-то захочу. Только положение у меня такое, что мне долго в России оставаться нельзя.

– Так для этого у вас Карпатов есть. Он точно оружие в Чечню поставлял. И денег у него много. Думаю, миллионов на двадцать вы его сможете раскрутить. Или даже на пятьдесят. На них и купите остров. А потом ты меня в гости к себе пригласишь. У Эдуарда на Майорке яхта есть – не самая, конечно, большая, но можно до любого острова доплыть. То есть дойти. Моряки не любят это слово, у них только дерьмо в проруби плавает… Знаешь, я уже сейчас моряком себя почувствовала. Мы бы уже сегодня на яхте катались, а я здесь… Ты бы помог нам с Эдуардом, а то у него стресс, как бы не случилось чего от волнения. Если с ним что-то случится здесь, я тебе этого никогда не прощу. Ни тебе, ни Цаплину. А так у кого-то из вас есть шанс. Может, у тебя?

– Шанс – это всего лишь шанс. А мне гарантии нужны. Я помогу вам с Эдуардом, увезу вас отсюда, – сказал Медник. – Но ты должна мне… ты должна пережить со мой… э-э… сильное ощущение…

– Мы обязательно с тобой встретимся.

– Нет, так не пойдет. Мы встретимся с тобой прямо сейчас. Сначала тело, потом дело…

– Но я тебе не верю! – возмутилась Дарьяна.

– Я тебе тоже… Но мы должны сломать лед недоверия.

– Я не знаю.

– А ты подумай…

– Ну, если ты дашь слово офицера…

– Слово офицера!

– И все равно, не знаю…

– Может, я тебе подскажу?

Валентин снова услышал шорох одежд, тяжелое пыхтение. Похоже, Медник снова дал волю рукам. Дарьяна, кажется, сопротивлялась, но, похоже, не очень удачно…

Он не стал ждать, что произойдет, и бегом поднялся на мансардный этаж, забарабанил в дверь. Переборка здесь была тонкая, и Валентин слышал, как Дарьяна отталкивала от себя Медника.

Юра открыл дверь, и его лицо исказилось от ярости.

– Ты?!

Он ударил коротко, без замаха, и так быстро, что Валентин просто не в состоянии был отреагировать. Кулак врезался точно в подбородок, и в голове что-то взорвалось…

Очнулся Валентин в своей комнатушке на втором этаже. Рядом стояла кровать Медника, но она была свободна. Неужели Юра снова у Дарьяны?

Валентин вскочил с кровати, но едва не потерял сознание от боли. И перед глазами все поплыло.

На ногах он удержался, с болью совладал, но в мансарду поднялся с огромным трудом. Было желание со всей силы ударить в дверь, и плевать, что Медник снова отправит его в глубокий нокаут. Но Валентину банально не хватило сил для грозового шума. Да и не нужно было стучать в дверь, потому что она была закрыта снаружи. Значит, Дарьяна в комнате одна.

Он отодвинул в сторону засов, открыл дверь, переступил через порог. Дарьяна действительно была одна в этой маленькой и душной комнатке. Она лежала на кровати поверх покрывала; увидев его, презрительно скривила губы.

– А стучаться тебя не учили? – спросила она. – Стучать ты научился, а стучаться – нет. Плохо, Валя, очень плохо. Закрой дверь с той стороны!

– Когда я стучал?

– Ты Эдуарда сдал. Потому что ненавидишь его. Если бы из-за денег, я бы поняла. А ты его просто ненавидишь. А ненавидишь его потому, что он сильный и смелый. Он такой, а ты – жалкий и ничтожный… Я, кажется, сказала, закрой дверь!

Валентин не собирался выполнять ее требование. Он должен был доказать ей, что изменился, что стал по-настоящему крутым парнем. Но ему пришлось уйти, потому что появился Цаплин.

– Опять у вас тут сыр-бор? – скривился он, глядя на Валентина. – Где Медник?

– Не знаю.

– Зато я знаю, из-за чего вы тут сцепились.

Валентин думал, что Цаплин прогонит его, чтобы самому занять его место и остаться с Дарьяной наедине. Но командир ушел вместе с ним. Правда, сначала он оставил возле двери Нику, которую привел с собой, велел ей держать Дарьяну взаперти и никого к ней не пускать.

– Совсем из-за бабы с ума посходили, – в сердцах бросил он, когда вместе с Валентином спустился на первый этаж. И, жестко глянув на него, добавил: – Еще раз увижу тебя возле Дарьяны, пеняй на себя. Ты меня понял?

– А сам?

– Что сам? – свирепо сощурился Цаплин.

Но Валентин выдержал этот взгляд. В конце концов, он совсем не тот рохля, за которого его держит Дарьяна.

– Сам к ней можешь?

– Могу. Потому что нравлюсь ей… Но это не имеет никакого значения. Во всяком случае, для меня. И у