поэтому сам быстро закрыл за собой дверь, Полина подперла ее шваброй.

Не глядя на нее, он полез в сумку, достал оттуда пистолет, передернул затвор. И в этот момент дверь содрогнулась от удара.

– Открывай, сука! – заорал кто-то на лестничной площадке.

– Я в милицию звоню! – закричала Полина.

– Звони, нам по хэ, поняла?

И все-таки угроза подействовала: в дверь барабанить перестали, кричать тоже.

– Ну и что все это значит? – спросил Макар.

Сначала он должен был во всем разобраться, а потом уже решать, что делать.

– Я… Они… – сбивчиво начала Полина. – Я шла, а он подошел, давай приставать. Я сказала, что тебя позову, а он сказал, что сделает из тебя бабу.

– Кто сказал? – начал закипать он.

– Ну, я не знаю, как его зовут… Морда бандитская, цепь на шее. Я с выпускного шла, Сева за мной увязался, а потом как даст ему в морду! Ну а теперь они его ищут! Меня нашли, теперь его ищут! Я из магазина сегодня шла, а они сзади на машине подъезжают, я побежала, они за мной. Вот, второй раз уже ломятся.

– А Сева где?

Макар заглянул в одну комнату, в другую.

– Ну как ты мог подумать, что Сева может быть здесь! – возмущенно воскликнула Полина. – Не было его здесь. И не могло быть!

Он заглянул на кухню, но и там никого. Подошел к окну, высунулся из него. Внизу во дворе возле «БМВ» стояли двое и, задрав головы, смотрели на него.

– Эй, чувак, давай сюда, поговорить надо! – замахал рукой один, черноволосый атлет с кривым носом.

– Этот? – спросил Макар у Полины, которая высунулась из окна вместе с ним.

– Да, он. Сева его чуть не убил, так ударил…

– Ну, ты слышишь, чувак! – снова заорал кривоносый. – Давай сюда! Чего за бабу спрятался?

Кричать Макар в ответ не стал, но кивнул, касаясь подбородком груди. Дескать, ждите.

– Значит, просто шла, – закрывая за собой окно, косо глянул он на Полину.

– Ну, не просто… В бар заглянула. Вина хотела купить, к столу. Тебя ждала, только ты почему-то не приехал, – сказала она, жалко и подавленно глядя на него.

Чувствует за собой вину, потому и поджала хвост.

– Значит, я виноват.

– Нет, конечно. Но я-то в чем виновата? В том, что платье на мне короткое было? Так ты сам его купил. Он подумал, что я проститутка, сто долларов предложил…

– Тебе мало денег?

– Макар! Ну как ты можешь? – закричала Полина. – Не нужны мне были деньги! И я убежала от этого козла. Он меня догнал! Показал, что с тобой сделает. Сказал, что прямо на улице опустит.

– Отвечаешь, что так и сказал? – чувствуя, как закипает в нем злость, спросил Макар.

– Правда, так и сказал.

– Поклянись!

– Клянусь… А зачем?

– А все очень серьезно, девочка. Все очень серьезно. Это для лохов слова не имеют никакой силы. А мы за слова жестоко спрашиваем… А про меня зачем сказала?

– Напугать его хотела. Кто еще мог меня защитить?

– А Сева?

– Я даже не знала, что он рядом.

– Ну, насчет Севы мы разберемся.

Как это ни странно, но зла на этого парня Макар не держал. Было в нем нечто, заслуживающее уважения. И вел себя достойно, и в драке не спасовал. Драку он мог ему простить, потому что это было по- мужски. Но если к Полине под юбку лез, тут уж пусть извиняет. И ему чирк по горлу, и ей.

Он засунул пистолет за спину, за поясной ремень, на футболку набросил куртку, чтобы скрыть рукоять. Полез в сумку, из-под подкладки достал финку с наборной ручкой и острым, как бритва, клинком, сунул ее в рукав куртки. Ладонью провел по волосам, будто успокаивая мысли, открыл дверь.

– Не пущу! – Полина в панике схватила его за руку, но Макар так посмотрел на нее, что пальцы ее разжались сами по себе.

– Ты за меня не бойся. И за себя тоже.

Макар напряг всю свою волю, и она анестезирующей смесью растеклась по крови, подавляя эмоции и успокаивая нервы. Во двор он вышел с непоколебимой верой в себя, в своей способности убить в ответ на оскорбление. И кривоносый почувствовал его внутреннюю силу, стушевался, подобрался. Но все-таки выбросил пальцы веером.

– Ну что, мужик, поговорим? – спросил он, энергично перенося с ноги на ноги свой вес.

Казалось, он собирался ударить Макара ногой. Но парализующий взгляд противника сбивал накал его решимости, не хватало ему духу переступить через роковую черту.

– Я не мужик, – тихо, но звучно сказал Макар. – Я вор.

– Какой, к черту, вор?! – пренебрежительно скривился парень.

– В законе.

– Кого ты лечишь? – заметно стушевался кривоносый.

Макар молча смотрел на него немигающим, пущенным исподлобья взглядом. Он все сказал, больше добавить ему нечего.

– Любой может сказать, что он в законе…

Макар едва заметно скривил верхнюю губу.

– Ты докажи! – не унимался браток.

– Кто ты такой, чтобы я тебе что-то доказывал? – едва слышно, но с мощным нажимом спросил Макар. – Ты хотел со мной говорить? Говори.

– Ты мне в челюсть вломил? – снизу вверх посмотрел на него кривоносый.

– Ты что, не видел, кто тебя помял? – презрительно поморщился Макар. – Темно было?

– Нет. Исподтишка вломили. Твоя работа?

– Ты, вообще, кто такой?

– Тарань я! Может, слышал?

– Слышал, – невозмутимо кивнул Макар. – У нас в зоне петух один был, у него такое же погоняло было. Сначала нормальным был, а потом на людей кидаться стал, одного опустить хотел, другого… Самого опустили. Ты тоже опустить меня хотел?

– Эй, ты чего? – испуганно шарахнулся парень. – Кого я опустить хотел?

– Ну, если я тебе вломил, значит, я должен был это слышать?

– Ну а если не ты это был?

– А если я, то что? Я так понял, ты поговорить со мной хотел, пошли, есть тут одно место…

Макар еще с первых дней своего появления в Степнянске обследовал район, в котором ему сейчас приходилось жить. Знал он одно местечко неподалеку, с одной стороны глухая стена гаражей, с другой – железобетонный забор промбазы, а упиралась дорога в заброшенный котлован, поросший вербой. Если там и встретишь кого, то алкашей или детвору.

– Какое место? – напрягся Тарань.

– Где людей нет. Не буду я же тебя здесь убивать.

– Убивать? Меня? Ты чего, в натуре, – сошел с лица кривоносый.

И его дружок стоял с потухшим видом, обиженно посматривая на Макара.

– Я не в натуре. Я вор. Пошли!

Сейчас Макар боялся только одного. У братка мог оказаться ствол, и если он вдруг попытается его достать, придется его зарезать прямо на месте, на глазах у людей, в одном дворе с которыми он собирался жить. Финка из рукава выскользнет в ладонь, затем рубящий косой удар снизу вверх, и заостренный клинок