Приятно с ним целоваться. Дыхание у него чистое, освеженное, губы мягкие. Но все это не то. С Марком было гораздо вкусней.

– Теперь сладко? – спросил Алексей, с дружеской иронией глянув на нее.

– Терпимо.

– Еще подсластить?

– Не обязательно, – покачала головой Инга.

– Не надо, – повторила за ней Настя. И, немного подумав, добавила: – Шампанское и так сладкое. И вообще, что-то меня в сон клонит.

– Это от радости. Радоваться устала, – подсказала Инга.

– Я пойду, – поднимаясь, вяло махнула рукой Настя.

Действительно, ей хотелось спать. И желательно одной.

Но Алексей, похоже, не собирался оставлять ее в одиночестве. Только она легла под одеяло, как появился он.

– Можно? – с загадочной улыбкой спросил он.

– Ну, если только на ночь поцеловать, – виновато улыбнулась она. – В щечку.

– И все?

– Ну ты же знаешь, я в положении. Поэтому быстро устаю.

– А рядом полежать?

– Я еще к тебе не совсем привыкла.

Она вспомнила свою первую и единственную ночь с Марком. Вроде бы она и настроилась тогда на секс, но потом вдруг передумала. Женская интуиция остановила. Но Марк сам все сделал. Лег рядом с ней, дал волю рукам, и так вдруг стало здорово, приятно... И хорошо, что все так случилось. Хорошо, что он, а не кто-то другой стал ее первым мужчиной. И малыш от него родится.

Настю мало волновало, что обо всем этом думает Алексей. Ему она точно даст отпор, если он вдруг полезет. Ну неинтересна ей первая брачная ночь. Да и перспектива последующих не привлекала.

– Привыкнешь?

– Обязательно. И скоро. Но не сегодня.

– Понимаю.

– Спокойной ночи.

Похоже, Алексей пожелал ей того же, но его слова утонули в патоке наползающего сна.

Проснулась Настя среди ночи. Голова чугунная, спать охота, но почему-то не спится. Какой-то нерв тихонько дребезжит внутри, не дает покоя. Где, интересно, Алексей? Где он лег? Все-таки он ей муж.

Инга могла отправить его в гостевую спальню на втором этаже, в другой половине дома. Или он мог лечь в Настиной учебной, в крайнем случае – в гостиной. А вдруг Инга постелила ему в своей спальне?

Настя вышла из комнаты, локтем коснувшись атласной шторы, обрамляющей входную дверь. Со сна ей показалось, что кто-то несильно взял ее за руку, чтобы удержать. Неприятное ощущение.

Учебная комната пустовала. В гостиной никого, только ночник синеет под потолком. Арка в отцовские покои немного зловеще темнеет, в Насте просыпается детский страх. И все-таки она идет к спальне Инги.

Дверь наглухо закрыта, за ней что-то скрипит и постукивает. И еще слышны чьи-то сдавленные рыдания. Инга плачет? Наверное, сильно злится на кого-то, если бьет рукой по спинке кровати.

Настя тихонько открыла дверь, и в мягком красном свете увидела голый мужской зад, беспокойно вздымающийся вверх и резко падающий вниз. Женские ноги широко раздвинуты и высоко подняты, они качаются в такт подозрительным движениям. И не так уж трудно понять, что происходит.

– Я вам не помешала? – холодно спросила Настя.

Не похоже, что Инга сопротивляется. Скорее наоборот.

– Алексей, ты! Да как ты посмел?! Пошел вон отсюда! – завизжала Инга.

Кажется, она возмущена не меньше, чем Настя. И сила в ней вдруг взыграла – она играючи оттолкнула от себя Алексея, и тот, пряча от Насти лицо, скатился на пол. Его рубашка висела на резной спинке стула, на самом краешке; он схватил ее, опоясался и, не поднимая головы, выбежал из спальни.

– Тварь! – крикнула ему вслед Инга. – Убирайся отсюда, чтобы я тебя больше в доме не видела!

Она сидела на кровати, подобрав под себя голые ноги, одной рукой закрывала обнаженную грудь, другой метала молнии в его сторону.

– Тебя на части порвут, козел!.. Нет, но ты видела, какая сволочь! – в праведном гневе уставилась она на Настю.

Но та ответила ей укоризненным взглядом.

– Видела. И тебя видела. И его.

– Да я спала, понимаешь!.. Ты же прогнала его, а он ко мне, ему же весело после свадьбы... – Но и в глазах Инги стоял укор. – Ты невеста, и ты его прогнала. А мне за тебя шампанское пить пришлось. А от шампанского я быстро пьянею. И в сон клонит. Ушла в спальню, снится мне, что Кирилл ко мне пристает, обрадовалась, раздвинулась. А потом ты закричала.

– Я не кричала, – уточнила Настя. – Я просто спросила.

– Так просто, что я проснулась. Смотрю, а на мне этот козел качается!.. Вот и как мне теперь быть?

– Не знаю, – пожала плечами Настя.

Она не ревновала мужа. И, в принципе, ей все равно, что он залез на Ингу. Другой вопрос, как мачеха себя после всего этого чувствует? Ведь он фактически опозорил ее. И Настю, кстати говоря, тоже.

– И я не знаю. Со мной это впервые, – пальцами взлохматив на голове волосы, чуть не плача, выдохнула Инга. – То есть было. Но с твоим отцом. Из ресторана пришли, я спать легла, просыпаюсь, а он уже на мне. Думаю, подробности тебе неинтересны.

– Правильно думаешь.

– Вот и сейчас так же. Думала, что Кирилл, а оказалось... Если бы ты знала, девочка, как я соскучилась по твоему отцу.

– Я тоже по нему скучаю.

– Бедные мы, бедные... И еще этот козел. И тебя обидел, и меня. Ты не стой, в ногах правды нет, ко мне иди. Ложись. Я тебя укрою, обниму. Что ты сирота, что я, – тихонько всхлипнула Инга.

– Обнимешь? – задумалась Настя.

Инга была пьяна. Может, потому и потянуло ее на развлечения. А тут Алексей под боком... Может, и не спала она, как уверяла. Может, врет, пытается выкрутиться. И Настю к себе приглашает, чтобы хоть как-то утолить свою разбуженную страсть. Бывает же такое, что женщина с женщиной. Особенно по пьяному делу.

Сейчас Инга обнимет ее, начнет ласкать. С одной стороны, это интересно, но с другой – просто отвратительно. А есть еще и третий момент. Если у Инги нездоровые наклонности, то сейчас они проявятся, и станет ясно, что в ней резвятся черти. Значит, она сама совратила Алексея. Значит, она шлюха. А вырваться Настя всегда успеет.

– Легонько обниму, – кивнула Инга. – Как сестру. Или не хочешь?

– Не знаю.

Настя легла в постель, Инга накрыла ее легким одеялом, пальцами нежно провела по животу.

– Тебе хорошо, у тебя ребенок будет, – снова всхлипнула она. – У тебя есть будущее, а у меня... У меня только память о прошлом. Память о твоем отце. Сухая память.

– Почему сухая?

– Потому что ребенка его потеряла. Ребенок – это живая память, а без ребенка память быстро усохнет. Этого я и боюсь. Потеряла я ребенка. И найти не смогу. Потому что нельзя. Потому что Кирилл поставил мне условие. Я его, конечно, понимаю, но так тоскливо иногда становится, что хоть волком вой, – тяжко вздохнула Инга.

Ее рука покоилась у Насти на животе. Мягко лежала, совсем не тяжело, но бесчувственно. Похоже, Инга совсем забыла о ней.

– А страшно становится из-за таких скотов, как твой Леша. Я же не хотела, он сам ко мне вломился. И наказать я его не могу.

– Почему?