меркнущем, теряющем нити жизни сознании. Плоская, нагретая сталь скользнула в руку, будто домашний зверек. Нашла лазейку и высвободилась, выводя за собой послушную кисть. ТТ будто сам знал, что делать, не спрашивая совета у обессиленного, обреченного мозга Андрея.

Рука с пистолетом поднялась вверх так неожиданно, что немец не сразу понял, что это рука Андрея. Словно кобра, приготовившаяся к решающему укусу, кисть поднялась выше и, обойдя руку и плечо фашиста, ткнулась пистолетным дулом в его висок.

Андрей где-то на самом краю своего помутневшего сознания ощутил, как смерть, уже практически определившаяся, угнездившаяся в нем, в последний момент передумала и метнулась к его врагу. Это почувствовал и немец за доли секунды до выстрела. Аникин понял это по тому, как вдруг ослабла хватка рук фашиста и давление на нож. А потом оглушительно хлопнуло, и немец упал вбок, в собственные разбрызганные по листве мозги. Как будто кто-то со всего маху стукнул его молотком по виску. Андрей сипло дышал, обессиленно раскинув руки в стороны. Он знал, кто сработал немца. ТТ, обернувшийся коброй. Она, на своем змеином языке, и сговорилась со смертью. И теперь эта подколодная змеюка тащила в свою непроглядную нору не его, а фашиста…

Андрей подполз к Кулёмину. Тот уже побелел и покрылся предсмертной испариной. Кровавая пена выступила в уголках его шевелящихся губ. Фашистский нож пробил грудную клетку чуть ниже сердца, но рана, наверное, оказалась слишком глубокой.

Андрей своими глазами видел, что нож погрузился по самую рукоятку. И еще эта страшная рваная рана в плече — сплошное месиво из мяса и сухожилий. Кулёмин потерял слишком много крови. Листва под его правой рукой и вокруг плеча вся набрякла и побурела. Командир потянулся и затих.

Из малинника донеслась немецкая речь. Не иначе, пожаловала вторая партия. Андрей быстро спрятал свой ТТ обратно за спину. Теперь это его оберег, спасший ему жизнь. Потом он вскочил на ноги и взял из левой руки Кулёмина автомат. Ему ППШ уже не понадобится. Голоса приближались. Надо успеть проверить, есть ли в диске патроны. Два запасных диска Аникин достал из вещмешка убитого. Свою винтовку он закинул за спину. «Мосинка» пока отправляется на перекур. Андрей перехватил автомат удобнее. Тяжелая штуковина, особенно после винтовки. Зато в ближнем и уличном бою, среди хат с ППШ будет сподручнее. Автомат не заставил себя ждать с доказательством этого предположения. Оставалось надеяться, что в заряженном диске хватит съестного для «пожирателя патронов». Так иногда в шутку называл свой ППШ Кулёмин.

Больше всего на свете Аникину сейчас хотелось отомстить за гибель своего командира, за кровавую бомбежку «лаптежников» и охоту «мессера» в степи. Андрей не стал дожидаться, пока фрицы выберутся из малинника. Голоса подступили уже совсем близко, и в сплетении высоких малиновых ростков проступили серо-зеленые силуэты врагов.

— Ну, гады, добро пожаловать на собственные похороны! — встав в полный рост, громко и вслух произнес Андрей.

Услышав чужой, незнакомый голос, фрицы, наверное, растерялись. Томительная пауза зависла над садом. Ни шума движения, ни голосов. Но пауза, показавшаяся Аникину вечностью, длилась лишь миг.

Он открыл огонь и, не снимая пальца с курка, повел ноздреватый ствол автомата веером по полукругу. Автомат послушно следовал за рукой, выпуская порцию за порцией. Малиновые кусты стали такими в буквальном смысле этого слова. Все наполнилось криками, стонами, шумом падающих тел.

В течение нескольких секунд, пока Андрей вел почти непрерывную стрельбу, он выкосил перед собой в малиннике широкую просеку. Никто из врагов не остался стоять на ногах.

Аникин, с автоматом наперевес, бросился вперед, в расстрелянную автоматом просеку. На ходу, одиночными выстрелами, он добивал фашистов, которые беспомощно ползали в сплетении покрасневших от крови кустов.

Внезапно у Андрея появилась цель. Он вдруг вспомнил про пулеметчика. Того самого фашиста, который засел в развалинах школы. Этот гад должен проститься с жизнью, и помочь в этом ему должен Аникин. Непонятно откуда взялась вдруг такая твердая убежденность. Но именно она и толкала его сейчас вперед.

Андрей вооружался на ходу. У последнего из троих немцев, которых он добил в малиннике, он подобрал две гранаты — колотушки, торчавшие из холщевой сумки своими деревянными ручками.

Очень сильно болела раненая нога. Но Аникин точно не замечал этой боли. Ему казалось, ничто не сможет помешать ему добраться до фашистского гада-пулеметчика.

Вслед за малинником начались огороды и ветхие, из досок сколоченные сарайчики, вокруг которых пришлось накрутить несколько «петель».

Тут Аникин чуть не налетел на троих немецких солдат. Они прятались за стеной ближней к дороге хаты. Даже не заметили его, настолько все их внимание было поглощено танком, который двигался параллельно, вдоль по улице.

Танкисты вели огонь из пулемета по каким-то целям в самом конце улицы, там, где она выходила на площадь.

Один из немцев, нагнувшись, с гранатой в руке побежал вперед, к самой обочине. Он дождался, когда «тридцатьчетверка» продвинется вперед и покажутся ее топливные баки. Немец ловко выдернул из «колотушки» шнур, но бросить не успел. Очередь из аникинского ППШ ткнула его лицом в обочину.

Андрей хладнокровно перевел ствол на тех двоих, что прижались к стене. Он даже выждал пару секунд, как бы давая им во всей полноте прочувствовать, что сейчас их настигнет участь товарища. Они даже не шевельнулись — не подняли руки, не закричали «Гитлер капут!» или еще что-нибудь в этом духе. Они просто застыли в тех самых скрюченных позах, в которых застала их стрельба Андрея.

Аникин положил их у стенки одной очередью. В этот же миг раздался взрыв. Это рванула «колотушка», из которой первый немец успел дернуть запальный шнурок. Упав, он накрыл ее своим телом, и теперь его подбросило почти на полметра. Еще бы, ведь его мертвый живот принял на себя всю взрывную силу и порцию осколков, предназначавшихся для топливных баков «тридцатьчетверки».

Андрей наблюдал это краем глаза. Его цель была впереди, и он не давал себе времени на остановку и отдых. Где-то в глубине души он даже стал беспокоиться, как бы пулеметчика не пришил меткий выстрел танкиста или кто-нибудь другой из роты. Под прикрытием «тридцатьчетверки» авиловцы пошли в атаку смелее. Они старались обогнуть площадь с двух сторон и взять ее в «клещи», а потом уже выдавливать немцев из поселка полностью.

Стены второго этажа школы после точного выстрела практически полностью обрушились. Удовлетворившись результатом и решив, что задача выполнена и пулеметное гнездо окончательно «разорено», экипаж танка взметнул клубы черного выхлопного дыма и стремительно увел машину в сторону площади.

Однако враг и не собирался сдаваться. Немцы укрылись в завалах, за грудами строительного мусора и кирпича. Как истинные пруссаки, они лезли из всех щелей и отчаянно сопротивлялись.

Солдаты из роты Авилова пытались стянуть кольцо вокруг школы. На подступах к развалинам разгорался ожесточенный бой. Андрей залег за широченной дубовой колодой. По-видимому, она