Военными трибунами назывался высший командный состав легиона. Число их колебалось от трех до восьми в зависимости от величины набо­ра. Раньше они назначались претором из патрициев. Теперь было решено избирать военных трибунов в народном собрании безразлично из обоих

сословий и облекать их высшей преторской властью, носящей коллеги­альный (консулярный) характер. В тот год, в который выбирали военных трибунов с консулярной властью, преторов не избирали. Сенат должен был в каждом отдельном случае решать, кого выбирать на данный год: преторов или военных трибунов.

Анализ имен показывает, что уже в числе трех первых военных три­бунов с консулярной властью, избранных на 444 г., один был плебей (Л. Атиллий). Тем не менее, как правило, плебеи очень редко попадали в новую коллегию, так как выборы происходили в центуриатных комициях, где преобладание фактически принадлежало патрициям. К тому же решение вопроса о выборах военных трибунов находилось в руках сена­та, который не очень охотно соглашался на их избрание. С 444 по 400 г., т. е. за 45 лет, по Ливию, преторы были заменены военными трибунами 23 раза.

Во всяком случае, плебеи если не фактически то принципиально полу­чили доступ к высшей магистратуре. Нужно было ожидать, что скоро им удастся завладеть ею по-настоящему. Поэтому патриции постарались со­хранить за собой максимум прав, связанных с претурой. В 443 г. из полно­мочий претора были изъяты функции производства ценза и переданы спе­циально созданной патрицианской должности двух цензоров. Первоначаль­ный объем их прав не ясен, но впоследствии цензура превратилась в один из самых важных органов Республики. Цензоры составляли имуществен­ные списки, ведали государственными имуществами, пополняли сенат и исключали из него, наблюдали за нравами и т. д. На какой срок избирались цензоры первоначально, мы не знаем, но с 433 г. они стали избираться каждые пять лет на 18 месяцев. Пятилетний срок определялся тем, что перепись граждан производилась раз в пять лет. Но для выполнения цен­зорских обязанностей полных пяти лет не требовалось, а практика показа­ла, что для этого достаточно 18 месяцев. Поэтому через 1,5 года с момен­та вступления в должность цензоры слагали с себя полномочия, и Рим 3,5 года оставался без цензорской магистратуры.

Некоторые ученые полагают, что около этого же времени в Риме по­явилась впервые должность диктатора. Правда, традиция относит появ­ление диктатуры к самому началу Республики: к 501 г. (по Ливию) или к 498 г. (по Дионисию). Но Ливий сам не убежден в точности своих дан­ных. «Нет точных известий, — говорит он, — в котором году это случи­лось... и кто был избран первым диктатором» (II, 18). В некоторых латинских общинах должность диктатора была высшей магистратурой обычного типа, аналогичной должности претора. Поэтому в науке выс­казывались предположения, что и в Риме высшие должностные лица пер­воначально назывались диктаторами. Однако это расходится с единодуш­ным голосом традиции, которая изображает диктатуру как временную экстраординарную магистратуру. К ней прибегали только в исключитель­ных случаях, когда государству грозила крайняя опасность от внешнего врага или от внутренних беспорядков. Решение о назначении диктатора, как правило, выносил сенат. Процедуру назначения осуществлял один из консулов. Диктатор, в свою очередь, назначал себе помощника, начальника конницы (magister equitum; официальное название диктато­ра было magister populi — начальник народа). Полномочия диктатора сохраняли силу не дольше 6 месяцев, после чего он должен был их сло­ жить. Диктатор соединял в своем лице высшую военную и гражданскую власть, но только в рамках определенной, поставленной ему задачи. Поэтому все магистраты оставались и при диктаторе, ведя текущую ра­боту.

Очень вероятно, что появление диктатуры в Риме стоит в связи с воз­никновением консулярного военного трибуната. До этого должность дик­татора была не нужна, так как, по нашему предположению, старший пре­тор обладал единоличной властью, второй же был только его помощни­ком. Но когда появилась коллегия военных трибунов, каждый из которых обладал одинаковыми правами, могла возникать, при исключительных ус­ловиях, необходимость максимальной концентрации высшей власти в ру­ках одного лица. Тогда по образцу уже существовавшей в некоторых ла­тинских общинах высшей магистратуры и в Риме была введена должность диктатора.

Временное затихание сословной борьбы

После острой вспышки сословной борьбы в 50-х и 40-х гг. V в. она надолго затихает. Хотя традиция сообщает нам об отдельных фактах на­родных волнений и после этого периода (например, убийство в 439 г. богатого плебея Спурия Мелия, обвиненного в стремлении к тирании), эти волнения носят единичный и неглубокий характер. Причиной этому были две тяжелые войны с этрусским городом Вейи, происходившие во второй половине V в. и в самом начале IV в. Они повели к созданию единого фронта обоих сословий перед лицом внешнего врага. К тому же традиция говорит о введении в эту эпоху жалования воинам, что содей­ ствовало улучшению материального положения народной массы. Кроме того, результатом последней вейской войны, не говоря уже о большой добыче, было присоединение к Риму огромной по тем масштабам терри­тории — приблизительно 300 тыс. югеров (около 75 тыс. га), что не мог­ло не смягчить на некоторое время аграрного вопроса. Ливий под 393 г. сообщает (V, 30), что вейская земля была распределена между плебеями по 7 югеров на человека. Хотя цифра в 7 югеров, быть может, несколько велика для IV в. (Диодор (XIV, 102) для 390 г. говорит о 4 югерах), но это не меняет существа дела.

Около 390 г. Рим подвергся страшному нападению галлов. Город был сожжен и разграблен, население разбежалось по соседним областям. Хотя от врагов скоро удалось откупиться, но разорение, вызванное набегом, привело к жестокому экономическому кризису и росту задолженности. Борьба с последней отразилась в рассказе о гибели знаменитого Марка Манлия Капитолийского. Этот прославленный герой, недавно спасший Капитолий от галлов, «первый из патрициев сделался сторонником наро­да» (Ливий, VI, 11) и в 385 г. стал во главе движения должников. Волнения приняли такие опасные размеры, что диктатор, формально назначенный для борьбы с вольсками, а фактически — для подавления беспорядков, приказал арестовать Манлия. Собравшаяся толпа угрожала разбить тюрь­му, и сенат был вынужден освободить Манлия. Мятеж разгорался все силь­нее. Тогда патриции и богатая часть плебеев решили прибегнуть к излюб­ленному средству борьбы с популярными народными вождями: обвинить Манлия в стремлении к царской власти. Он был предан суду и осужден на смерть постановлением народного собрания или, по другому варианту традиции, решением особой судебной комиссии. Манлия сбросили с Тарпейской скалы, представлявшей собой юго-западный обрывистый склон Капитолийского холма (384 г.).

Хотя в этом рассказе есть много недостоверных деталей, самый факт крупного движения плебейской массы и участия в нем Манлия едва ли может вызвать сомнение.