врачебные осмотры, сжечь все санатории и дома престарелых. Вот единственный способ как-то сохранить и продлить жизнь мужественным и решительным старцам.
10. Для женщин все не так. Они умны, темпераментны, любопытны, с удовольствием влезают во все видимые невооруженным взглядом дела. Нет почти никаких признаков ухода от суетной нашей жизни. Ушел мистический налет, никаких специфически женских штучек, во всем четкость и ясность. Нет никаких сомнений, что это пик умственного развития. Спрашивается: при чем тут уход?
11. Когда-нибудь в будущем именно в этом возрасте женщины примут от мужчин (40–55) эстафету великой литературы и напишут главные слова, которых столько лет ждало человечество. Теоретических сомнений в этом нет, осталось дождаться практических результатов. Кто нашепчет женщинам эти слова? Бог? Или спрятавшиеся по скитам мужья-сверстники? Так ли это важно…
12. Что касается собственно смерти, то пик интереса к этой теме, скорее всего, пройден в предыдущем возрасте. В двенадцатом возрасте тема смерти, тема загробной жизни, судя по всему, теряет свое значение. Видимо, все ответы уже известны. Таким образом, осматривая жизнь человека в целом, как некий идеальный проект, можно утверждать, что тема смерти несколько раздута. В основном драматическими знаками (Коза, Крыса, Змея).
13. Двухтерриториальность возраста накладывает на возрастное поведение известные ограничения. В возрасте новорожденного стирается память. В возрасте ухода человек становится невидимкой, его так и можно было бы называть, Невидимкой, если бы не игривость и легковесность этого имени. Есть иные параллели с первым возрастом — оба космические оптимисты, оба явно выделяются своим голосом. Впрочем, есть одна парадоксальная особенность. Младенец пришел в мир с огромными амбициями, ибо в том мире, откуда он явился, он добился максимума. Старец уходит из этого мира в состоянии робком и скромном, ибо в том мире, куда он отправляется, он новичок, робкий абитуриент. В этом жесточайший парадокс жизни. Приходя в нее, человек, еще ничего не сделав, нахален и амбициозен, а уходя, имея тысячи заслуг, скромен и застенчив.
14. Очень важно, что в двенадцатой возрастной программе нет ни резервов, ни дефектов. Такие свойства имеет один-единственный возраст. Такая ситуация подчеркивает отгороженность возраста от жизни. Жизнь как процесс изменений в организме прекращается. Меняться уже некуда и незачем, ибо тринадцатого возраста не существует, а то, что существует вместо него, уже не есть жизнь организма. И все же крошечная связь с жизнью есть, это половинчатый резерв по коммуникабельности, то, что называют очарованием, обаятельностью. Полным резервом обладали шестой, восьмой, девятый и одиннадцатый возрасты. Может быть, это та самая половинка, которая позволяет ушедшему, оставаясь невидимым, все же использовать свой голос.
15. Вместе с тем, как и всякий закрытый период, двенадцатый возраст подразумевает очень большие внутренние изменения. Таким образом, жизнь организма останавливается, но жизнь духа идет чрезвычайно активно, и внутренний прогресс необыкновенно бурный и стремительный, как это всегда и бывает во всех четвертых возрастах. Следовательно, кое-кто не просто должен дожить до двенадцатого возраста, взобраться на вершину и обозреть с нее необозримые просторы, но еще и поработать, тяжело и напряженно. В этом смысле не исключено, что возраст имеет очень насыщенную программу, для исполнения которой нужно будет все те же 15 лет. И тогда можно будет говорить о возрасте Тигра, идущем до 100 лет.
16. Говорить о самостоятельности этой работы достаточно нелепо. Какая уж там самостоятельность, когда пришел фатальный возраст. Не было самостоятельности в шестом возрасте, не было ее и в восьмом. Судьба, фатум, Бог… И все же три подряд возраста, взращивавшие единственность, обособленность и автономность «я», не прошли даром. Никогда прежде личность не была столь самодостаточной и столь значимой. Что ж, если в самой верхней точке жизни человек все еще столь несамостоятелен, то это означает лишь одно — он несамостоятелен в принципе.
17. Не в достижении самостоятельности вековая мечта человека, а в достижении ясности. Ясности не хватает человеку. Может быть, именно в этом главное. Пусть рассеются все туманы, исчезнет все лишнее, рассыплется все наносное и откроется вид от края до края, возникнет великая перспектива.
18. Ну и конечно же новаторство двенадцатого возраста! Это подготовка самого себя к будущему. И не важно, как называется это будущее — просто жизнь, жизнь на небе, вечная жизнь. Главное, что жизнь продолжается!
На этом я заканчиваю третью версию («Заповеди») возрастной теории. Остается только несколько приложений, среди которых только самые новые публикации.
В дополнение к возрастной теории
Дабы компенсировать сухость теории, несколько отрывков из отдельных публикаций по возрастной теории.
(Отрывок)
Одна из самых лучших вещей братьев Стругацких (на мой взгляд) — «За миллиард лет до конца света» — написана в 1974 году. Главный герой — астроном из Ленинграда, а стало быть, книга сделана более Борисом, о Борисе, для Бориса. Борису же в том году исполнилось сорок один, то есть он только- только вступил в возраст Змеи.
Разумеется, что трактовать эту неоднозначную книгу можно по-разному, однако атмосфера возрастного кризиса буквально пропитывает всю книгу. Стругацкие описывают ситуацию, в которой друзьям-ученым, по-видимому сверстникам, некая загадочная сила мешает работать с прежним энтузиазмом и энергией.
Вот, например, неприятности с женщинами: «Они шли к нему косяками — все женщины, с которыми он когда-то имел дело. Они толкались у него в квартире по двое, по трое, а в течение одного страшного дня их было даже пятеро одновременно». Удивительно, но с одним моим хорошим другом нечто подобное происходило именно накануне 41-летия. Вскоре он умер при достаточно неясных обстоятельствах.
Все герои книги в одинаковой ситуации — женщины ли, деньги, болезни, но что-то вынуждает их бросить работу в самый разгар, когда только-только пошли результаты. Самые мужественные решают продолжать борьбу, самые малодушные делают противоположный выбор: «Да ясно же! Неужели неясно, что выбирать? Жизнь надо выбирать! Что же еще? Не телескопы же ваши, не пробирки же… Жить надо, любить надо, природу ощущать надо — ощущать, а не ковыряться в ней!» Удивительно точное описание проблем перелома 40 лет, особенно же точно передана паника, охватывающая человека в эти годы.
Другой, наблюдая это малодушие, заключает: «Вот, значит, как это выглядит. Человека просто расплющило. Он остался жив, но он уже не тот. Вырожденная материя…»
Наконец, главный герой, подводя итог: «До меня вдруг дошло, что еще вчера я был человеком, членом социума, у меня были свои заботы и свои неприятности, но пока я соблюдал эти законы, установленные социумом, меня от всех мыслимых опасностей надежно охраняли милиция, армия, профсоюзы, общественное мнение, друзья, семья, наконец, и вот что-то сместилось в окружающем мире, и я превратился в одинокого пескаря, затаившегося в щели, а вокруг ходят и реют чудовищные неразличимые тени… И мне дано понять, что, пока я сижу в этой щели, меня не тронут. Даже еще страшнее: меня отделили от человечества, как отделяют овцу от стада, и волокут куда-то, неизвестно куда, неизвестно зачем, а стадо, не подозревая об этом, спокойно идет своим путем и уходит все дальше и дальше… Я буду погибать у всех на глазах, и никто не заметит, а когда я погибну, когда меня сотрут в порошок, все очень
