Среди родственников первого круга один Телец, один Рак и одна Дева. Два близких друга Тельцы. Один из этих Тельцов, собственно говоря, и стал инициатором открытия. Именно на нем, в разговорах с ним, я смог оценить нежность, изысканность, тонкость вкуса этого загадочного для меня знака. Повар тоже тонкое существо, он должен чувствовать соль и перец, должен чувствовать время и консистенцию продуктов, его руки должны нести так много добра и тепла. Но у повара нет вкуса к жизни, того, что в избытке есть у гурмана. Так, Телец возвращают скромному повару вкус к жизни, через свои вкусовые рецепторы, через свою сверхчувствительную кожу, через свою жажду красивых вещей, тонких ароматов, мягких и ласкающих тканей, жажду покоя и отдыха.

Теперь об общеизвестном. Собственно говоря, гурманы не менее поваров должны засвечиваться в мировой кулинарии. Ибо они не так хорошо готовят, как повара, но лучше разбираются во вкусе еды. Так, знаменитая Елена Молоховец по зодиакальному знаку Телец. Ведущий «Кулинарного поединка» Дмитрий Назаров — Рак. Но ведь сам-то он ничего не готовит! Он только пробует то, что приготовили приглашенные повара. Зато как он это делает! Как он кричит, как стонет, когда пробует пищу, какие слова говорит! Чувствуете разницу?

Среди величайших гурманов, ценителей тонкой жизни, Владимир Набоков (Телец) или Марсель Пруст (Рак). Достаточно прочитать любую их книгу, чтобы оценить величие гурмана. А вот к плите они подходить не любили.

И все же главным, эталонным, гурманом для нас на сегодняшний день остается Михаил Булгаков (Телец). Его описания еды возвращают аппетит уже нескольким поколениям россиян.

«Собачье сердце»: «На разрисованных райскими цветами тарелках с черной широкой каймою лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой доске — кусок сыра в слезах, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, — икра. Меж тарелками — несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на маленьком мраморном столике, уютно присоседившемся у громадного резного дуба буфета, изрыгающего пучки стеклянного и серебряного света».

«Мастер и Маргарита»: «…порционные судачки а-ля натюрель. Виртуозная штука!.. Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой?.. А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках?.. А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе, — на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей скатерти тарелочка супа прентаньер? Что ваши сижки, судачки! А дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики? Шипящий в горле нарзан?!»

Это Булгаков отрезвил нацию, убитую бесконечными голодовками и готовую есть что попало, написав, что «брынза не бывает зеленого цвета… Ей полагается быть белой» и что «вторая свежесть — это вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая»!

Ну и конечно же главная национальная болезнь, от которой единственное спасение не пирамидон (и не «алказельцер»), а маленький столик, где «сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке (окажется, сосиски в томате! — Авт.) и, наконец, водка в объемистом ювелиршином графинчике, в полоскательнице, набитой льдом».

Декабрь 2006