Через несколько часов после восхода солнца песок может стать обжигающе горячим, хотя не глубже, чем на один-два сантиметра. Погрузите руку в песок, и вас поразит, насколько он там прохладен. Большинству обитателей барханов это прекрасно известно, и, спасаясь от невыносимого зноя, они ищут убежища внутри них.
Но жизнь в песчаной толще, пусть прохладной, имеет свои сложности. Гладкие и сухие песчинки не сцепляются, а потому прокапывать в песке туннели, как в обычных почвах, невозможно. Он непрерывно обрушивается позади роющего. Сквозь него можно продвигаться плавательными движениями, и некоторые ящерицы, постоянно ныряющие в песок, ползают в нем, отталкиваясь ногами. Но самый удобный способ — просто извиваться. Так передвигаются в песке некоторые ящерицы семейства сцинковых. Свои небольшие ноги, на которых они бегают по поверхности барханов, сцинки, погружаясь в песок, плотно прижимают к бокам. А две-три ящерицы, почти не выходящие на поверхность, чуть ли не вовсе утратили ноги. Намибская змееящерица длиной десять — пятнадцать сантиметров очень похожа на миниатюрного угря с гладкой чешуей. Над ее глазами, предохраняя их от трения песчинок, разрослись прозрачные чешуи, а заостренная морда облегчает продвижение сквозь песок. Змееящерица охотится на личинки жуков и других насекомых. Она улавливает вибрацию песка, вызываемую движением насекомого, плывет туда и выскакивает на поверхность, хватая ничего не подозревавшую добычу.
Слово «пустыня» привычно ассоциируется не с каменистыми россыпями и не с источенными ветром горами, но с бесконечными песчаными барханами. В действительности же барханы занимают лишь небольшой процент общей площади пустынь, создавая, однако, совершенно особую среду обитания. Их песок — это все, что осталось от скал после тысячелетий, на протяжении которых днем они накалялись на солнце, а ночью охлаждались до нулевых температур. В таких условиях даже самый крепкий гранит начинает трескаться и рассыпаться. Мало-помалу он распадается на составляющие его минералы. Ветер бросает песчинки о скалы, катает по каменистой земле, трет друг о друга, и они приобретают округлую форму, покрываются красноватой пленкой окиси железа. Ветры, бушуя и завихряясь над просторами пустыни, собирают песчинки в огромные кучи. Это и есть барханы. Некоторые достигают в высоту двухсот метров при километровой длине. Там, где ветер постоянно меняет направление, эти песчаные холмы могут обрести звездную форму — полдесятка гребней сходятся у центральной вершины и сохраняют такое положение столетиями, превращаясь в ориентиры с собственными названиями, помогая путешественникам не сбиваться с пути в пустыне. Но там, где ветер чаще дует в одном направлении, барханы не остаются на одном месте. Они образуют песчаные волны, напоминающие следы ряби на морском дне, и медленно движутся по пустыне. Ветер вкатывает песок по пологому склону бархана к гребню, а там, ничем не удерживаемый, он миниатюрными лавинами ссыпается с крутого переднего края бархана, и так, сантиметр за сантиметром, бархан продвигается вперед.
Любое существо, обитающее на бархане или в нем, должно решать немало сложных задач. Удерживаться на очень горячей сыпучей поверхности, не проваливаясь, достаточно трудно. И у ряда животных на лапах и ногах появились специальные приспособления. У одного намибского геккона есть перепонки между пальцами, как у лягушки. У другого лапы окружает длинная тонкая бахрома, которая точно так же распределяет вес животного на большей площади, и оно бегает по поверхности песков, почти ее не проламывая и потому не скользя. Если этот геккон останавливается, он начинает ритмично приподнимать по очереди то передние, то задние ноги, словно занимаясь лечебной гимнастикой. Таким способом он охлаждает лапы и подставляет брюшко ветру.
Однако сама она служит добычей млекопитающему, обитателю песков — златокроту. Пожалуй, это наименее известный из четвероногих, так редко его доводится наблюдать. Обычно о его существовании свидетельствует только петляющий след на склоне бархана, куда златокрот выбрался с наступлением темноты, да ямка, где он внезапно нырнул в песок.
Размером он с обычного европейского крота и внешне очень на него походит, однако они не состоят между собой в близком родстве. Сходство их объясняется тем, что эти обитатели разных континентов, каждый сам по себе, приспособились к подземной жизни, что и определило их внешность. У разных видов златокрота мех бывает своего цвета — у одних он серый, у других желтовато-золотистый с металлическим отливом, у третьих зеленоватого или фиолетового оттенка. Ушные раковины отсутствуют, глаза закрыты шерстью и не функционируют, голый нос преобразился в широкий, заостренный спереди кожистый клин, которым зверек прокладывает себе путь в песке. Хотя ног он полностью не лишился, но кости их скрыты внутри туловища, а наружу торчат только лапы. Иногда в поисках насекомых златокрот выходит на поверхность. Однако любимая его добыча — маленькие безногие сцинки, которых он ловит в толще песка, подбираясь к ним вслепую, но стремительно.
В песчаных пустынях люди почти не живут. Там нет ни животных, на которых можно охотиться, ни плодоносящих растений. Однако они путешествуют по ним. Туареги, уроженцы северного края Сахары, регулярно водят верблюжьи караваны со слитками бронзы, сушеными финиками и свертками тканей в древние торговые города Тимбукту и Мопти на Нигере и возвращаются оттуда с большими брусками каменной соли. От жгучих ультрафиолетовых солнечных лучей люди спасаются, укрывая тело широким плащом, а голову и лицо обматывая полоской материи наподобие чалмы.
Но даже туареги не могли бы передвигаться по пустыне без помощи верблюдов. Происхождение этого животного все еще точно не установлено. Хотя в отдаленных районах центральной азиатской пустыни, быть может, действительно сохранились отдельные небольшие стада подлинно диких двугорбых верблюдов, диких дромадеров — одногорбых верблюдов Сахары — не существует. Однако они вряд ли оказались бы заметно непохожими на дромадеров, одомашненных туарегами, — слишком уж хорошо те приспособлены к условиям пустыни. Их ноги завершаются всего двумя пальцами, соединенными эластичной подушкой, так что при ходьбе пальцы растопыриваются и не погружаются в песок. Ноздри снабжены мышцами, закрывающими их во время песчаных бурь. Туловища покрыты густой грубой шерстью в верхней части, нуждающейся в защите от прямых солнечных лучей, а ниже кожа почти обнажена и легко отдает избыточное тепло. Верблюды обладают удивительной способностью без всякого вреда для себя поедать самые колючие растения пустыни. Запасы питательных веществ они, как и большинство млекопитающих, накапливают в виде жира, но распределяется он не по туловищу, где мог бы препятствовать теплообмену, а концентрируется в одном месте — в горбу (или горбах) на спине. На этом запасе они способны просуществовать много дней без всякой пищи. К концу такого голодания горбы превращаются в дряблые сморщенные мешки.
Но особенно прославила верблюда способность не пить по нескольку дней. Для этого перед началом пути они выпивают большое количество воды, и запас ее хранится у них в желудке. Кроме того, они могут превратить в жидкость часть жира в горбах. В результате они способны не пить в четыре раза дольше, чем ослы, и в десять раз дольше, чем люди.
Но даже верблюд не в состоянии долго идти по пескам без помощи человека. Если бы туареги не доставали воду ведрами из глубоких колодцев и не поили верблюдов в пути, выносливости их все же не хватило бы, чтобы пройти весь караванный путь.
Оазисы, необходимые места отдыха на этих путях, получают воду из глубинных водоносных слоев. Жители орошают ею свои сады, наглядно доказывая, какой плодоносной могла бы стать пустыня, получай она вдосталь воды. На тщательно возделанных участках растут персики и злаки. Над оросительными канавами кружат стрекозы, на финиковых пальмах распевают птицы. А чуть дальше маячат грозные барханы. Достаточно одной сильной песчаной бури, достаточно, чтобы ветер долго дул в одном направлении, и засыпанный песком оазис погибнет.
Рисунки Тассили свидетельствуют, насколько недавно какое-то колебание мирового климата опустошило плодородные земли и создало Сахару. Многие данные показывают, что большинство современных пустынь образовалось примерно тогда же. Новые засушливые условия уничтожили разных животных, а также растения. Некоторые сумели уцелеть, изменив образ жизни. Волки и гиены, песчанки и мыши, блаженствовавшие в травянистых степях и саваннах, приспособились ограничивать время своей активности ночными часами, когда пустыня становится прохладной. Другие животные, чтобы как-то
