собою одну из сцен из времен моего детства: мою молодую мать в саду, с ребенком нескольких месяцев на руках (моим братом) и с маленькой девочкой, которой было еще только два года (моей сестрой), по одну сторону, и мальчиком на два года старше ее но другую (мной самим); в то время, как я видел себя в том возрасте, когда человек еще не сознает своего духовного существования и, тем не менее, носит в мозгу зародыш всей своей жизни, в то время, как я думал об этой странной действительности, показывавшей мне меня самого при вступлении моем на мое земное поприще, — я почувствовал, как какая-то высшая сила отвратила мое внимание от вашей планеты и направила мои взоры на другую точку неба, которая, в этот самый момент, казалась мне связанной с землей и с моим земным поприщем какими-то сокровенными узами. Я не мог оторвать своего взгляда от этой новой небесной точки, к которой, его притягивала какая-то волшебная сила. Много раз старался я оторвать и возвратить взоры свои к земле, которую я продолжаю любить, но они упорно обращались к незнакомой звезде. Эта звезда, на которой глаза мои инстинктивно старались что-то угадать, составляет часть созвездия Девы, созвездия, форма которого изменяется, если смотреть на него с Капеллы. Это двойная звезда, т. е. соединение двух солнц — одного серебристо-белого, другого яркого, золотисто-желтого, — которые обращаются одно вокруг другого в течение ста семидесяти пяти лет. Эту звезду можно видеть с земли простым глазом, и она обозначается буквой у (гамма) в созвездии Девы. Вокруг каждого из составляющих его солнц есть планетная система. Взор мой приковался к одной из планет золотого солнца.
На этой планете есть растения и животные, как и на земле; формы их близко подходят к земным формам, хотя, в сущности, организмы их устроены совершенно иначе. Подобно тому, как и у вас, — там есть животное царство, рыбы в тех морях и четвероногие в той атмосфере, в которой люди могут также и летать, но без крыльев, благодаря большей ее плотности. Люди на этой планете приближаются по виду к земным людям. И хотя на черепе у них нет волос, на руках вместо пяти пальцев по три противополагающихся больших пальца, широких и худых, и по три больших пальца на ногах вместо ступней, хотя оконечности рук и ног у них гибки, как каучук, но у них по два глаза, по одному носу и по рту, что делает их лица похожими на земные лица. У них не по два уха с каждой стороны головы, но по одному, сидящему в виде конического хряща на верхушке головы, наподобие маленькой шляпы. Они живут обществами и ходят не голыми. Как видишь, в общем, они мало отличаются по внешности от обитателей земли.
Quaerens. — Значит на других мирах есть существа, еще более от нас отличающиеся, если, эти, несмотря на такие отличия, достойны сравнения с нами?
Lumen. — Глубокое, непостижимое для нас различие разделяет вообще формы живых существ на различных шарах.
Quaerens. — Земное человечество не однородно в степени своего умственного и духовного развития; оно кажется мне весьма разнообразным. Мы, европейцы, во многом отличаемся от абиссинских племен и от дикарей Океанических островов. Какой народ берешь ты типичным представителем умственного развития на земле?
Lumen. — Кавказское племя. Оно способно производить Кеплеров, Ньютонов, Галилеев, Архимедов, Эвклидов, д’Аламберов; с другой стороны, своими корнями оно сплетается с первобытными ордами, прикованными к гранитному утесу. Но тут нет надобности выбирать какой-нибудь народ для типа. Предпочтительнее рассмотреть совокупность современной цивилизации. К тому же, между развитием негра и развитием мозга латинской расы совсем нет такого расстояния, как ты это, по-видимому, предполагаешь. Как бы там ни было, однако, но если тебе необходимо сравнение — я могу тебе сказать, что люди этой планеты Девы находятся приблизительно на степени умственного развития скандинавских народов.
Привлеченные к этой далекой планете, как я уже говорил тебе, взоры души моей внимательно рассматривали ее поверхность. В особенности и по неизвестной мне причине, они притягивались к белому городу, походившему издали на местность, покрытую снегом, хотя весьма возможно, что это не был снег, потому что невероятно, чтобы на этом шаре могла существовать вода в тех же химических и физических состояниях, как и на земле. На границе этого города аллея вела в соседний лес, состоявший из желтых деревьев. Скоро я заметил в этой аллее три лица, которые, казалось, медленно направлялись к лесу. Эта маленькая группа состояла из двух друзей, которые, по-видимому, интимно между собою разговаривали и из третьего существа, отличавшегося от них и своим красным костюмом, и своей ношей; должно быть это был их слуга, их раб или их домашнее животное.
В то время, как я с любопытством разглядывал две главные фигуры, человек, находившийся справа, поднял свое лицо к небу, как будто бы кто-нибудь окликнул его с воздушного шара, и обратил свои взоры к Капелле, к звезде, которую он, конечно, не видел, потому что вся эта сцена происходила для него днем. О! Мой старый друг, никогда не забуду я того внезапного впечатления, какое произвел на меня этот взгляд… Я еще не могу поверить самому себе, когда думаю об этом.
Это существо, смотревшее на меня с планеты Девы, не подозревая того, был… как бы сказать тебе без всяких околичностей?.. Это был
Quaerens. — Как, ты сам?
Lumen. — Я сам, лично. Я тотчас же узнал себя, и ты можешь судить, как я был поражен!
Quaerens. — Без сомнения! И даже в такой мере, что я тут ровно ничего не понимаю.
Lumen. — Факт тот, что это совсем новое положение, требующее объяснения. Это был я, действительно, и я тотчас же узнал не только свое лицо и свой прежний вид, но, кроме того, в особе ходившей рядом со мной, я узнал своего близкого друга, своего милого Кетлина, с которым мы вместе изучали эту планету. Я провожал нас взглядом и в золотой лес, и дальше, через восхитительные долины, осененные золотыми куполами дерев, с широкими ветвями оранжевого оттенка, и грабинами с янтарными листьями! Журчащий ручеек струился но тонкому песку, и мы уселись на его берегу. Я вспоминаю часы, проведенные вместе, прекрасные годы, протекшие на этой далекой земле, братские излияния, общие впечатления, переживавшиеся нами перед чудными лесными картинами, перед безмолвными равнинами, туманными холмами и маленькими озерами, улыбавшимися небу. Наши мечты стремились к вечной и святой природе, и мы обожали Бога в его творениях. С каким счастьем увидел я вновь эту фазу моего прежнего существования и связал опять золотую цепь, порванную землею!.. Действительно, мой дорогой Кверенс, это я жил тогда на этой планете созвездия Девы. Я действительно видел себя и мог продолжать наблюдать серию своих поступков и видеть именно лучшие моменты этого уже отдаленного существования. К тому же, если бы я усомнился в своей тождественности, неуверенность пропала бы во время самого моего наблюдения, потому что в то время, как я рассматривал себя, я увидел, как из лесу вышел, подошел к нам и вмешался в наш разговор на берегу журчащего ручья мой брат того существования — Бертор.
Quaerens. — Учитель, я все-таки не понимаю, каким образом мог ты видеть себя так реально на этой планете Девы. Разве у тебя был дар вездесущности? Разве ты мог быть, подобно Франциску Ассизскому или Аполлонию Тианскому, в двух местах зараз?
Lumen. — Никоим образом. Рассматривая астрономические координаты солнца Гаммы Девы, зная его параллакс относительно Капеллы, я пришел к заключению, что свет этого солнца не мог употребить менее 172 лет на прохождение расстояния, отделяющего его от Капеллы. Таким образом, в данное время я получал луч света, вышедший за 172 года до этого времени из этого мира. И оказывается, что в то время я именно жил на этой планете, и мне шел уже двадцатый год.
Проверяя годы и сравнивая указатели времени различных планет, я, действительно, признал, что родился на этой планете Девы в 45.904 году (соответствующем 1677 году земной христианской эры) и внезапно умер в 45.913 году, соответствующем 1767 году. Каждый год на этой планете равняется нашим
