разумеется с полным восстановлением и признанием твоей священнической степени.

Любезное мое чадо, хотя я и не получил ответа на мои письма, по причине, известной письмоносцу, однако не ленюсь писать, несмотря на то, что вместе с братом Николаем и заключен под строгий присмотр. Итак, радуйся, мученик за истину, радуйся, исповедник Христов; радуйся, гордость моя и Церкви. Слышишь, с какими словами обращаются к тебе! Все это дало тебе прекрасное послушание, правая вера, терпение в заключении, бесстрашная и мужественная твердость, принятие бичевания, растерзание плоти, излияние крови, раны от ударов. До какой высоты они подняли тебя! Как преобразили! Ты и еще возвысишься и возвеличишься, если только, святой сын мой, до конца претерпишь все, что может с тобою случиться. Ибо Господь сказал: Претерпевший до конца спасется (Мф.10:22). Если тебя вновь подвергнут побоям, Христос будет тебе Помощником. Разве ты не знаешь, что, чем сильнее страдания за Христа, тем выше слава и утешение?

Переноси, сын мой, уединение, темницу, стеснение и малодушие. Воздыхай ко Христу, отсекай вражие наущения. Заботься о переживаемом дне и не думай о завтрашнем. Кто дал тебе терпение на сегодня, даст и на завтра, если доживем.

Это все, что я хотел сказать тебе. Не переставай молитвенно желать того же и нам, грешным. Мир тебе от Христа.

Уяснив смысл твоего письма, чадо мое, я возблагодарил Бога моего за то, что ты остаешься невредимым, спасшись из рук гонителей. Будь осторожен, чтобы тебя опять как–нибудь не схватили. Если же это и случится, чадо мое, с твердой душой переноси все за имя Божие, взирая на пример подвизавшихся и теперь подвизающихся братьев.

Превозмогай все верою во укрепляющего нас Христа, призвавшего тебя воспевать Его в рядах пресвитеров. Живи, как священник, будь благочестив, очищая себя, дабы в чистоте приближаться к Чистому. Молись и о нас, чтобы дела наши соответствовали нашим словам, ибо я — грешный человек. Господь да пребудет со духом твоим.

Получив твое письменное объяснение, возлюбленное чадо, я отложил печаль смиренной моей души, грустившей по поводу происшедшего. Ведь пасть даже на словах — немалое дело. Что говорит об этом Господь? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф.10:32), и наоборот (33 ст.).

Но раз уж это случилось, милостив Бог простить наши прегрешения. Позволив же себе это, убойся Бога и не иди дальше. Пожалей свою душу и меня, смиренного, взирая на подвизающихся братьев. Падшие жалки и здесь, на земле, и там, на небе, если только они не принесут достойного покаяния. О наших делах ты узнаешь со слов письмоносца. Молись о нашем спасении.

Еще до получения твоего письма, преподобный, узнав со слов письмоносца о твоих делах, а теперь и прочитав об этом, я громко воспел хвалу Господу за то, что отец — в сонме отцов и светило — в ряду светил. Ведь следовало этому быть; следовало, чтобы похвально прошедший искус послушания и своим законным житием достигший игуменства не оказался в рядах увлекшихся по грехам моим вслед за сынами века сего, а как можно скорее отсек себя от них мечом духовным и обнаружил раскаяние более громкое, чем поражение, взошел на высоту исповедания Христова и осветил мир лучами истины. Таковы дела твоей отеческой святыни, возвеселившие православных и поразившие противников, принявших удар от оружия, которое они считали своим. Ведь не так поражает стоящий, как тот, кто по падении восстает силою Господа.

А наше состояние совсем не таково, как о нем с похвалой отзывается твоя дружба, ибо дружба, как говорят, обыкновенно скрашивает истину. Я, смиренный, далек от чего бы то ни было хорошего. Твоя богоумилостивительная молитва да поможет мне стать полезным в каком–нибудь отношении и не лишиться общей с вами части, доли святых, в подвиге, который мы теперь проходим.

Смысл этого подвига, думаю, понятен твоему богочестию и заключается в том, что подвизающиеся за икону Христову подвизаются за Самого Христа. Одно от другого неотделимо и в положительном, и в отрицательном смысле. Нынешние исповедники с большим правом, чем прежние, достойны выслушать от Господа: блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин.20:29).

Мой спутник приветствует твою святыню, а я — истинного Арсения, мужа по образу мыслей и пламенной ревности, твоего истинного сына, а моего любезного брата.

Твое письмо достойно твоего благочестия, ибо в то время, когда большинство избегает даже приветствовать нас, ты сам пишешь и просишь писать тебе, высказывая недовольство нашим молчанием. По плоду видно, чья ты отрасль — золотого рода, благочестивого корня. Поэтому я тебя люблю, как и твоего блаженного родителя, горячо привязанный ко мне друг. Удивительно, как в эту зиму неверия не увял цвет твоей добродетели, оставшись чистым от еретического общения, судя по тому, как ты пишешь; молюсь, чтобы он и впредь оставался таким. А ведь избежать этого трудно, особенно человеку чиновному, да еще в такое время, когда почти все, из страха человеческого и по пренебрежению к любви Божией, дали увлечь себя. По Промышлению Божию будь сохранен и спасен и от одного, и от другого, наиболее любезный мне во всех отношениях.

Посылки должны сопровождаться письмами. А ты, наилучший из друзей, — я прибавил бы, и самый крепкий из благочестивых, — утешил меня столь обильными и столь разнообразными подарками, письмо же пожалел послать, хотя мог щедро одарить и им из тайных сокровищ своего сердца. Но чтобы не казаться односторонними, мы к первому приложим и второе, т. е. вместе с ответным подарком пришлем и письмо.

Видишь, как я философствую в это время философии? Ибо философия есть средство избежать гибели от ереси, к которой Бог да соблюдет тебя непричастным. За блага, которыми ты нас, смиренных, напитал, да даст тебе Господь в награду вечные блага.

Адам, где ты (Быт.3:9)? Это Божий глас не только к нашему праотцу, но и к каждому из тех, кто отпал от Божественных заповедей. Так, где же ты, чадо и брат? От какой славы мы уклонились, покрывшись покровом позора? И я, усматривая в твоем поражении собственное падение, стенаю и плачу над тобою! Увы мне! Чему ты подвергся! Что стало с тобою!

Но восстань, ибо Бог — Бог кающихся. Обратись к этому первому и последнему лекарству покаяния, — исповедай перед всеми свое беззаконие, чтобы Господь простил тебе грех общения с нечестием. Достаточно указать на это, ибо думаю, что ты в сокрушении и очень огорчен. Близ Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет (Пс.33:19).

Я задержался с письмом к твоему богочестию из страха перед искушениями, поскольку не имел достаточных сведений. А когда точнее узнал, кто и каков мой господин, узнал, что он хорош и благочестив, я охотно начертал послание, чтобы отблагодарить — и с полным основанием — за то, что ты вспомнил о моем смирении, даже не имея со мною непосредственного знакомства. Это особенно драгоценно в настоящее время, когда даже близкие и друзья, по–видимому, из человеческого страха оставили меня, совсем не думая о Боге и заповедях. Это произошло потому, что одни перестали приносить плод любви, а другие потерпели жестокое крушение в вере, с головой погрузившись в волны ереси.

Но благо тебе, господин мой, что ты, управляемый и любовью, и верой, спасаешь корабль души своей, под веянием Духа направляясь в гавань спасения. Поэтому я прославил благого моего Бога, радуясь тому, что и здесь Он имеет неотпавших, в тайне исповедующих, что Он по бесконечному милосердию соделался человеком. Ибо те, которые не почитают икону Его телесного образа, открыто отвергают, что Он принял наш образ. Поэтому их следует называть иудействующими, хотя притворно они и признают, что Христос принял наше естество.

Ведь, кто из людей не может быть изображен, разве что какой–нибудь изверг, потерявший человеческое лицо? А тот, кто имеет лицо, разве не изобразим? И если Христос имел лицо, в которое