результате, накинув куртку, Кивинов пошел в обход своей территории. Он прошел мимо ДК «Ленинец» и еще раз осмотрел место убийства. Машину, слава Богу, забрали, а то она еще неделю торчала во дворе с ярлыком 'Вещдок – руками не трогать!', оставленным экспертом. Только после того как с нее пропали все четыре колеса и обе фары, таксопарк с претензиями соблаговолил забрать свое имущество.

После этого Кивинов направил стопы в одно прелюбопытное заведение, располагавшееся на его территории. Туда он уже две недели как не заглядывал. Речь шла о знаменитом в районе пивном зале, прозванном народом 'Мутный глаз'. О заведении сем следует рассказать особо.

'Мутный глаз' был расположен неподалеку от места убийства, на развилке трех проспектов, возвышаясь над ними как памятник бетонно-стеклянной архитектуры эпохи раннего застоя. Бар был построен лет тридцать назад, Кивинов еще ребенком ходил по-малому под его стены, но надо сказать, что за это время в облике 'Мутного глаза' особых перемен не произошло, как внутри, так и снаружи. Все та же железная решетка на входе, разбавленное пиво, рыбно-никотиновый запах и опухшие от спиртного рожи. Менялись времена, политика, люди, но бар жил своей жизнью. Он гордо стоял на распутье проспектов, заманивая в свое чрево все новые и новые поколения. Казалось, что, даже если произойдет атомная война или всемирный потоп и все живое погибнет, 'Мутный глаз' будет вечен как символ бытия.

Под стать внешнему облику были и обитатели здешнего мирка. На входе смело можно было повесить лозунг 'Преступники всех стран, объединяйтесь!'. Под его крышу со всего района стекались уголовники, пьяницы, гопники и БОМЖи, чтобы отведать дешевого пивка да весело время провести. Брошенное в благодатную почву зерно преступности не могло не дать обильных всходов. Кражи, грабежи, разбои и прочие составы преступлений УК РСФСР случались здесь каждый божий день, несмотря на особый контроль над баром 85-го отделения. Потерпевшие, как правило, не обращались с заявлением в милицию либо из-за страха перед баровскими блатными, либо потому, что сами были из их круга и разбирались впоследствии при помощи кулака или ножа. Если же кто-то по неосторожности заходил в милицию или был обыкновенным приезжим, незнакомым с местными законами, то очередной пивбаровец отправлялся на скамью подсудимых с последующим отъездом на несколько лет в 'курортную зону'.

Среди постоянных клиентов была и своя элита, размещавшаяся за первым от входа столиком. Здесь стояла солидная публика, имевшая за плечами по несколько ходок* на зону, разрисованная татуировками и чтившая воровские законы. Попадались, правда, и просто пьяницы, но они были не в авторитете и бегали на подхвате у блатных за глоток пива.

Во главе этого пивного братства стоял «основной». Основные, как правило, надолго не задерживались, они садились и менялись где-то раз в полгода. Основной находился в курсе всех событий в баре, без его разрешения не происходил ни один гоп-стоп, и раз в неделю он сам должен был опустить какого-нибудь лоха для поддержания своего 'статус кво'. За пять лет, что Кивинов работал в отделении, сменилось примерно девять основных. Последний, сорокалетний папа Гена, получив восьмую судимость, сел два месяца назад за нанесение ножевых ранений. На смену ему пришел молодой Геннадий Газонский, по кличке Зубр, имевший в свои двадцать пять лет три судимости за тяжкие преступления, а также свирепый вид и крепкие кулаки. Лет пять назад, придя на службу, Кивинов хотел сам внедриться в 'пивную элиту' и даже купил для этого длинноволосый парик. Но ничего не вышло – после пары посещений все моментально поняли, что он мент, так как даже в своем парике он выглядел среди блатных как апостол Петр на проповеди у мусульман. Хорошо, что хоть ребята с пониманием отнеслись к творческому порыву молодого опера, и когда тот так вжился в роль, что уже не двигал ногами, по причине изрядных количеств выпитого им пива, они водрузили его на свои плечи, донесли до отделения, положили на лавочку, туда же бросили его парик, проверили, на месте ли удостоверение, и вернулись в бар. Авторитет милиции в то время был еще высок, и никому не хотелось портить отношения с новым опером, в ведение которого передавался 'Мутный глаз'.

Торжественной встречи по поводу посещения Кивиновым пивбара организовано не было. Он зашел с черного хода, покручивая в руке телескопическую дубинку. У Кивинова была информация, что Зубр таскает с собой пугач, и он решил опровергнуть эту нелепицу. Первый стол с азартом резался в «коробок», но стоило только Кивинову появиться в зале, как все головы автоматически повернулись на девяносто градусов и по пивбару волной прокатился недовольный шепоток. Зубр вышел из-за стойки и подошел к Кивинову.

– Здорово, начальник, что-то давно не заглядывал. Ищешь, что ль, кого?

– Привет, Геннадий. – Кивинов никогда не называл блатных по кличкам в общественном месте – издержки воспитания. – Ищут вшей или грибы, а я разыскиваю. А вообще-то, есть у меня к тебе любопытный интерес…

– Какая падла, что ль, настучала?

– Зачем же так грубо, Гена? Мне не стучат, а информируют. Причем вполне добропорядочные граждане. Ты от Надьки давно ушел? – Кивинов решил позаговаривать Зубру зубы.

– Тебя так волнует моя половая жизнь?

– Да нет, я просто так спросил.

– Знаю я ваши вопросы; чуть что лишнее брякнешь, так сразу дело шьете.

Кивинов сунул в рот спичку.

– Ты же знаешь, я к тебе отношусь нормально. Так вот, для закрепления наших дружеских отношений я бы предложил тебе выложить все из своих карманов на этот симпатичный столик. – Кивинов кивнул на покосившуюся стойку.

– Не имеешь права, начальник, – вдруг побледнел Зубр.

– Давай, давай, не капризничай, а то придется мне искать самому, и в результате кое-кто из нас окажется на пятнадцати сутках. И есть у меня такие подозрения, что этим человеком буду не я.

Зубр отработанным неуловимым движением сунул руки в карманы и тут же вынул, показав их Кивинову.

– На, смотри. – В руках, кроме татуировки на ладонях, повествующей, что 'вихри враждебные веют над нами', ничего не было, а на лице Зубра уже играла улыбка. В результате этой нехитрой процедуры к ногам Газонского что-то упало. Кивинов посмотрел вниз.

Если бы сейчас в зал 'Мутного глаза' вошел сам Пол Маккартни или же Газонский начал бы декламировать Шекспира, Кивинов и то бы меньше удивился. Он с силой вернул отвисшую челюсть в исходное положение и чуть не проглотил спичку. На полу лежала заточка из напильника с зеленой изолентовой ручкой, оплавленной в духовке и обточенной под пальцы. Заточка была однояйцевым близнецом той, что застряла в шее таксиста. Вихрь версий пронесся в голове инспектора, начиная с того, что эксперт мог по пьяни потерять заточку в баре, и кончая тем, что Зубр режет таксистов. На обсуждение всех версий с самим собой ему хватило двух секунд.