ленью.

Я понятия не имею, как ей удалось выйти на одного из наших людей. Через нескольких посредников ее просьба, наконец, дошла до Матильды, которая только одна знала мое убежище, и передала эту просьбу мне. Жена Феликса станет курьером. Это самая опасная работа, но жены казненных товарищей всегда выполняют эти миссии лучше, чем кто-либо.

Мы берем на себя ответственность за чахоточного маленького сына Феликса.

Вопрос детей всегда очень тяжелый. Их сотни, может быть, тысячи, оставшихся без отца или без матери. Расстрелянных, посаженных в тюрьму, депортированных. Я знаю случаи, когда дети сопровождали своих арестованных родителей прямо до тюремных ворот, пока их оттуда не прогнали охранники. Я знаю другие случаи, когда дети оставались одни, оставленные в квартирах, откуда увели их родителей. И другие случаи, когда первой мыслью этих детей было выбежать из дома и предупредить друзей о западне.

Я знаю женщину, занимавшуюся перевозкой британских солдат и летчиков через испанскую границу. Она переводила их одного за другим под видом больных, сама играла роль жены, показывала документы, избегала провалов. Для полной семейной комедии ее всегда сопровождал семилетний сын. Она совершила такую поездку пятьдесят четыре раза. Потом уловку раскрыли. Ее расстреляли. Мы так никогда и не узнали, что стало с сыном.

Лемаска доставили в номер 87. Он упал в обморок через полчаса допроса. Затем он пришел в себя. И проглотил таблетку цианида.

Самое последнее изобретение гестаповских следователей. Они сверлят десну иглой бормашины, пока не дойдут до челюстной кости.

Я послал Матильду и Жана-Франсуа на инспектирование наших радиостанций, вернее, того, что от их осталось, одну за другим.

Мы вступили в полосу неудач.

В начале движения Сопротивления мы могли посылать наши точки и тире без большого риска. У немцев не было достаточно сил, чтобы уделять значительное внимание секретным передатчикам, и было мало оборудования. Но в то время нам не хватало передатчиков, опытных операторов, постоянных связей с Англией. Работа делалась неорганизованно и примитивно. Сегодня мы бесконечно лучше оснащены и обучены. Но, с другой стороны, враг тоже не дремал. У него теперь отличный технический персонал и первоклассные радиопеленгационные машины, замаскированные под машины развозки товаров, «Красного креста» или почты, которые патрулируют, крейсируют, кружатся и шпионят по всей стране.

Мне удалось наблюдать, как одна из таких машин приближалась к цели. Она двигалась очень медленно, со скоростью пешехода. У каждого дома она останавливалась на секунду и снова гладко и тихо стартовала. Со стороны казалось, что внутри нее неумолимый механизм, ярд за ярдом сжимая радиус, приближался к цели. Впечатление было таким, как будто удушающий монстр ощупывал одно жилище за другим, пропуская свои щупальца сквозь стены.

Машине потребовалось немногим больше часа с того момента, когда она впервые засекла волну, чтобы найти место, где работала станция. Полтора часа — это очень мало чтобы установить контакт с Лондоном и передать сообщения. Поэтому начинается борьба. Пока радист работает на своем месте, один его товарищ стоит у окна, а другой дежурит на улице. Как только он замечает крадущегося зверя и понимает, в каком направлении тот движется, то подает заранее условленный сигнал человеку у окна. Тот, в свою очередь, предупреждает радиста. Это игра скорости и удачи. В последнюю неделю мы ее проиграли.

Аякса взяли совершенно неожиданно. Его наблюдатели следили за фасадом дома. А Гестапо приехало по аллее с тылу. В этот раз пеленгатор стоял на пожарной машине, и по ее пожарной лестнице немецкие полицейские попали в окно квартиры. Аякс отомстил как сумел. Он спросил своего помощника:

— Что случилось с этой миной замедленного действия? Агенты Гестапо здорово перепугались. Аякс воспользовался этим выигрышем во времени, чтобы уничтожить шифр.

Об аресте Бриллианта мы не знаем подробностей. Мы только знали, что в самой середине передачи сообщения в Лондон он вдруг передал слова: «Полиция… полиция. полиция». И передача прервалась.

Ахилла я любил больше всех. До войны он был официантом в популярном ресторане, куда я иногда заходил. Маленький, уже немолодой, смуглый и вежливый. Он очень хорошо научился управляться с радиопередатчиком. Он был очень умелым и добросовестным. Ему всегда удавалось полностью передать все сообщения. Даже после обнаружения машины с пеленгатором он продолжал работать на ключе. Он знал как остановиться точно в нужное время… У него было внутреннее чувство секунд. Возможно, потому что он был официантом в кафе. Лишь один раз он не рассчитал. Его расстреляли через день после ареста.

Получил донесение о семье со средним достатком. Старший сын — землевладелец, любитель хорошей жизни, был членом муниципального совета от радикальной партии, — движущий дух целой агентурной сети источников информации. Он убил в схватках несколько немцев. Его ищут и за его голову назначено вознаграждение. Его жена прячется в местных лесах. Его два брата руководят группами «маки». Его отец, который из-за важных коммерческих дел поддерживает контакты с немцами в Париже, использует свои связи для перевозки оружия, почты, радиопередатчиков для подполья и получает надежную секретную информацию. Мать все знает и поддерживает деятельность своей семьи

Если участника Сопротивления хватают по простому подозрению, у него все же есть шанс выжить. Но если этот человек еврей, ему обеспечена самая ужасная смерть. Несмотря на это, в организации много евреев.

Матильда закончила свою инспекционную поездку на ферме Огюстины, откуда я в прошлом году отправлялся в Гибралтар. Оператор, очень молодой человек, совершил грубейший промах. Его невеста по несколько часов проводила на своей службе в главном городе департамента. Он сел на поезд, чтобы встретится с ней. Назад он не вернулся. Его наверняка поймали в ходе рейда и из-за его возраста отправили в Германию.

На ферме Матильда и Жан-Франсуа нашли сообщения, доставленные курьерами. Их была целая пачка, и многие — очень срочные. Они изучили код, и Жан-Франсуа — хороший радист — сам сел к ключу.

Станция находилась в одной из общин, из которой была видна длинная лента дороги. Матильда и Огюстина наблюдали у окна. Появился грузовик. Он ехал медленно. На мгновение он остановился перед опустевшим загоном для овец. — Продолжай, — сказала Матильда Жану-Франсуа, — а мы продолжаем наблюдать за дорогой. Машина снова поехала и остановилась перед пустым амбаром. — Продолжай, — сказала Матильда. Машина медленно приближалась. Жан-Франсуа работал очень быстро. Грузовик уже двигался по краю полей фермы. — Еще секунда и я закончу телеграмму, — сказал Жан-Франсуа. — Вперед! — ответила Матильда. Машина приближалась. — Хватай передатчик и беги с ним в лес, — сказала Матильда. Жан-Франсуа колебался, он не хотел оставлять двух женщин одних. Гестаповцы вылезали из грузовика. — Это приказ, — сказала Матильда. Когда немцы вошли на ферму, они увидели лишь двух тихих женщин, одетых в черное и спокойно занимавшихся вязанием. После обычного формального обыска они извинились и уехали.

Дочь Огюстины, ей семнадцать, присоединилась к нам. Ей уже долго этого хотелось. Она воспользовалась визитом Матильды и ее авторитетом, чтобы добиться согласия своей матери. Мадлен будет работать курьером в паре с вдовой Феликса, которая очень хорошо справляется с работой.

Когда мы спрашиваем людей, которые, не принадлежа к организации, помогают нам прятать оружие, укрывают товарищей, когда мы спрашиваем их, что доставило бы им наибольшее удовольствие, они часто отвечают:

— Когда Би-Би-Си сообщает что-то для нас. Это кажется им превосходным вознаграждением.