— Я зажму себе нос. Иди ешь, тебе понадобится много сил после обеда.

И он пошел, сел и ел. И все время остро ощущал ее присутствие рядом с собой, ее словесные перепалки с Майлзом, ее попытки исправить дурные манеры близнецов.

И остро ощущал, как мало она обращалась к нему.

Он закончил обед и откинулся на спинку стула — со всем удобством, на которое был способен человек в доспехах, — и просто смотрел на нее. Аманда в последний раз погрозила пальцем Джону, а потом взглянула на Джейка и нахмурилась:

— Что?

Он покачал головой, не в силах перестать улыбаться:

— Ничего, просто смотрю на тебя.

— Зачем?

— Ничего не могу с собой поделать. Ты самая вздорная, самая болтливая и самая обворожительная женщина, с какой я когда-либо имел удовольствие встретиться.

— Болтливая? — эхом отозвалась она.

Он сложил руки в поясняющем «бла-бла-бла» жесте.

Она заморгала, потом уголок ее рта дернулся:

— Думаю, я должна оскорбиться.

— Это комплимент.

— Робин говорит, что из-за моего дурного языка все здравомыслящие мужчины бегут от меня, сломя голову, — сказала она обычным тоном, разглядывая свои руки.

— Но я все еще здесь.

Она застыла. Это была та же неподвижность, что и в часовне, только в этот раз она охватила не только ее, но и всех, кто сидел за столом. Майлз больше не ворчал, близнецы перестали жевать. Все словно задержали дыхание в ожидании того, что должно произойти.

— Да? — Тихо спросила она, все еще разглядывая свои руки, крепко прижатые к коленям…

— Пусть от этого не будет никакого толку, — также тихо ответил он. — Но ни одно твое слово не заставит меня покинуть замок.

Аманда молчала, время шло.

И тут Джон громко рыгнул, потом зажал рот рукой и уставился на Джейка широко раскрытыми глазами:

— Простите, — пробормотал он.

— Для него эмоций оказалось слишком много, — сухо сказал Майлз. — Спасибо, тебе брат, за то, что спас всех нас от вида Джейка, падающего на колени и признающегося в вечной любви. — Он внезапно встал. — Нам пора снова вернуться к занятиям, Джейк. Нужно сделать слишком много, а времени для этого слишком мало.

Джейк был вынужден согласиться. Он осушил свою кружку и поднялся. Он уже был готов следовать за Майлзом, когда почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Он посмотрел вниз. Аманда разглядывала свои пальцы, которые касались его. Она вернула руку на колени.

— Зачем? — прошептала она. — Зачем ты это делаешь?

Он откинул мешавшие ему волосы и опустился перед ней на одно колено.

— О, во имя всех святых, — простонал Майлз.

Джейк через плечо бросил на него свирепый взгляд, а потом повернулся к Аманде:

— Потому что я сделаю все, что смогу, чтобы ты оставалась в безопасности.

Она подняла глаза и ответила на его пристальный взгляд.

— Это очень трудно, — едва слышно произнесла она.

— Это того стоит, — ответил Джейк. Он прикоснулся к ее лицу, заглянул в ее глаза цвета бирюзы на мгновение, которое длилось бесконечно, а потом резко встал и развернулся. Он должен идти за Майлзом, чтобы выбраться из-за стола и выйти из зала. Было вообще-то неплохо, что он переложил на Майлза бремя ведущего, так как только это позволяло ему держаться прямо.

— Ты круглый дурак, — сказал Майлз, как только они подошли к лестнице, ведущей во двор.

— Спасибо, — вежливо ответил Джейк. — Скажешь еще что-нибудь полезное, или это все?

— Дай мне время, и я уверен, что придумаю что-нибудь еще, — весело парировал Майлз.

Джейк предоставил ему это время, а сам стал проклинать себя на все лады и всеми возможными способами. Она не может принадлежать ему. Он не может ухаживать за ней. Ему, вероятно, даже нельзя и подходить к ней ближе, чем на сто метров. Она собирается замуж за чертова средневекового парня с золотыми звездами на одежде и печатью королевского одобрения на лбу, и этот парень — не он. Он же вернется домой к своей жизни и приложит к этому все усилия.

Приложит все усилия, чтобы вернуться в жизнь, где нет этой болтливой, вздорной, обворожительной женщины, которая заслуживает мужа из двадцать первого века, так как он сможет позволить ей быть самой собой, не опасаясь того, что ее лишат свободы.

В чем он был абсолютно уверен, так это в том, что лорд Леденхэм не дал бы ей этого, если бы ему и удалось когда-нибудь до нее добраться.

Он и Майлз продолжили свой путь через внутренний двор к месту тренировок рыцарей. Майлз довольно хмыкнул и остановился, потом обернулся и посмотрел на Джейка. И выражение его лица заставило Джейка замереть.

Черт побери, что такое с этим местом. Или у судьбы жуткое чувство юмора — он застрял в жестокой временной ловушке, — или он страдает от недостатка привычного фастфуда. Он точно не знал. Но все, что он знал, было то, что если у него не прекратятся эти приступы дежа-вю, грозящие сбить его с ног, он… черт, он найдет, что сказать. Этим высшим паранормальным силам. Кем бы они ни были.

Он сцепил руки за спиной:

— Хорошо, Майлз, выкладывай.

Майлз посчитал необходимым выдержать еще одну долгую паузу:

— У меня, — медленно начал он, — есть сказка, которая, возможно, заинтересует тебя.

Если эта история могла повлиять на волны Нечто Необычайного, которые, казалось, текли сквозь него, Джейк знал, что она определенно заинтересует его.

— Начинай.

— Ну, так вот, ты можешь знать это, а можешь нет, но отец моей матери был очень могущественным человеком, — сказал Майлз. — Его вдова и мать моей матери все еще жива и все еще очень могущественна. Когда пришло время выдать мою мать замуж, даже не возникло вопроса, что она может стать женой того, кто не равен ей по положению.

— Довольно типично, — заметил Джейк.

— Да, а вот с этого момента сказка становится интересной, — Майлз сделал паузу. — Для тебя.

То, каким тоном Майлз произнес эту фразу, вызвало у Джейка новый приступ холодной дрожи позвоночника.

— Я — весь внимание.

— Надеюсь, что так. Понимаешь, мой отец так же, как ты, а может и не так, но по рождению он не был могущественным лордом, как сейчас.

Джейк не обладал познаниями о жизни Риса де Пьяже, но очень хотел поверить тому, что сказал Майлз.

— Не был?

— Он был простым рыцарем, — продолжал Майлз. — Но безземельным. Даже хуже. Он был, да и сейчас остается, связан с шайкой подлых людишек. Из-за всего этого, он выглядел даже не просто рыцарем, а самым нежеланным рыцарем. — Майлз замолчал. — Абсолютно, совершенно, чрезвычайно неподходящим.

Совершенно неожиданно Джейк почувствовал, словно весь мир замер вместе с ним, ожидая продолжения.

— И? — спросил он.

— И он полюбил мою мать. Подробности не так уж важны, достаточно сказать, что к тому времени, когда она была свободна для замужества, он накопил достаточно силы и власти, чтобы отправиться к