женщине.
Он расстегнул кнопку на своих джинсах и взял ее руки в свои.
– Не бойтесь, – шепнул он. – Я буду нежен.
Но она боялась совсем не этого. Она боялась его реакции, когда он увидит ее голой. Боже мой! У него не было ни грамма жира, а у нее был хороший, полный восемнадцатый размер.
В любую минуту он с криком побежит к двери.
Но вместо этого он потянулся и рассыпал ее волосы вокруг плеч. Запустив в них руки, он притянул ее губы к своим, снова начав разбойничать у нее во рту.
От блаженства она застонала. Несомненно, этот мужчина знал, как пользоваться языком в своих интересах. Она могла бы целоваться с ним весь день.
Скользнув руками по налитым мышцам его груди, Брайд поразилась тому, насколько здорово было их ощущать. Кончиками пальцев поглаживая его соски и кожу вокруг, она наслаждалась его низким стоном.
Он двинулся расстегнуть ее платье.
– В задней комнате более темно, – произнесла она.
– Почему бы я захотел темноты?
Она пожала плечами. Тэйлор всегда настаивал на абсолютной темноте каждый раз, когда они занимались любовью.
Расстегнутое им платье упало вниз. Брайд задрожала, ожидая, что он вот-вот рванет отсюда.
Он остался, и увидев ее в нижнем белье, смотрел таким же горячим и голодным взглядом. Слава богу, это был комплект, почти новый.
Вэйн никогда не ощущал такой неуверенности, как в этот момент. Он взял ее лицо в ладони и осторожно поцеловал, опасаясь, что может поранить женщину. С момента достижения половой зрелости ему доводилось слышать истории о том, как волки случайно убивали своих человеческих партнеров во время секса. Человеческие кости не были такими крепкими, как у них, а на коже легко появлялись кровоподтеки.
Он осторожно прижал ее спиной к стене так, чтобы мог чувствовать своим жестким телом каждый дюйм мягких выпуклостей Брайд. Аромат духов и кожи так опьянял его, что он чуть было не завыл от ликования.
Чуть прикусывая кожу, Вэйн проложил дорожку от ее нежных губ к подбородку, одновременно расстегивая лифчик. Она резко вдохнула, когда ее груди оказались на свободе. Очень пышные, с бледной кожей, они переполняли его ладони. Он никогда не видел ничего более красивого. Она вцепилась ему в волосы, когда он опустил голову и прижался ртом к одному из полушарий.
Закрыв глаза, он стонал от удовольствия, кружа языком вокруг сморщившегося соска. Он не касался женщины почти год… Рекорд для него.
С той ночи, как умерла сестра, жизнь Вэйна менялась от плохого к худшему, и не было никого, кто смог бы привлечь его.
Не упоминая о том, что его часто посещали воспоминания об увиденной всего один раз Брайд. Глубокими ночами он фантазировал о том, как берет ее в каждой известной позиции, или исследует каждый дюйм ее сочного тела.
Часами он проклинал себя за то, что не оставил Саншайн и не последовал за этой женщиной.
Защищая Саншайн, он потерял все, и ради чего? Ради счастья проклятого Темного Охотника?
Любимое высказывание Фьюри. Этот негодяй был так же ненадежен и эгоистичен, как и любой другой, но иногда он был удивительно проницателен.
Теперь, когда Брайд находилась в его руках, и Вэйн чувствовал ее мягкое, нежное тело своим, его охватило странное чувство комфорта, ускользавшего от него все эти прошедшие месяцы.
Оно не стерло боль от потери родных, но облегчило его.
И лишь это одно делало ее бесценной.
Брайд не могла мыслить ясно, видя, как Вэйн смакует ее груди. Он выглядел так, как будто их вкус был божественным. В ней вспыхнула сильная страсть. Он совершенно потрясающий.
Глаза его были прикрыты и темны. Она уставилась на его спину в зеркале, гадая о шрамах, которые портили это гладкое, смуглое тело. Коснулась рубцов, когда он переместился от правой ее груди к левой.
Откуда у него столько шрамов? Что случилось с ним? Она никогда не видела ничего подобного. Некоторые шрамы были похожи на следы когтей и укусов, как будто его покалечил какой-то дикий зверь. Один из них выглядел особенно большим и глубоким, спускаясь по лопатке и уходя под руку.
В нем было что-то смертельное, и все же он обнимал ее нежно. Его рука спустилась к ее животу, оставляя на коже пылающий след.
Она наблюдала за ним в зеркале, прикрыв глаза, видела, как его загорелая ладонь проникла под резинку ее черных трусиков и интимно коснулась ее.
Брайд охнула, чувствуя, как длинные, чуть сужающиеся к кончикам, пальцы раздвигают нежные складки ее тела так, чтобы он мог ласкать ее там; видя в зеркале, как движется его рука и пальцы погружаются глубоко в нее.
Она стонала, видя и ощущая его.
Было так странно наблюдать за ним под столь разными углами, видеть себя, принимающую от него наслаждение.
Это должно было бы смутить ее, но не смущало. Она не чувствовала даже стеснения, только странную уверенность в правильности происходящего.
Ее страстно желал такой восхитительный мужчина.
Вэйн целовал ее живот, опускаясь все ниже. Продолжая двигать рукой, он зубами стянул с нее белье. Снял с нее сандалии, погладил своды стоп и отбросил ее обувь назад через плечо.
Присев на пол, он поднял на нее полыхающий, голодный взгляд. На нем все еще были джинсы и ботинки, а она – обнажена полностью.
Глядя на нее, Вэйн даже не дышал. Он все еще чувствовал легкую тень страха, но ее страсть затмевала все.
Ему хотелось резко дернуть ее к себе и взять, как животное, которым он и был. Он желал показать ей, как занимаются сексом его люди – сильно и требовательно.
Но он не желал пугать ее. И меньше всего хотел сделать ей больно.
Она так уязвима.
Волчица для спаривания принимала человеческую форму. Она прогуливалась обольстительно вокруг доступных самцов, заставляя их сходить с ума от похоти до тех пор, пока они не будут готовы уничтожить друг друга, чтобы иметь ее.
Иногда они это делали.
Сражение за самку было всегда. После она выбирала того, кто больше всех произвел на нее впечатление своей красотой и сноровкой. Первая любовница Вэйна выбрала его, даже при том, что он проиграл борьбу, потому что ей понравилась страсть, которую он проявил, пробуя выиграть ее.
Как только выбор был сделан, волчица снимала одежду и предлагала себя победителю. Самец мог тут же пригвоздить ее и весь остаток ночи доказывать свою стойкость и силу. Самка потратила бы всю ночь, испытывая его. Она могла бы пробовать сбросить его с себя или из себя, а он должен был не допустить этого. Если он устанет до наступления утра или до того, как она будет полностью пресыщена, его место займет другой.
Было величайшим позором не понравиться волчице, когда она звала второго.
Вэйн не опозорился ни разу.
И он никогда не был с женщиной, похожей на Брайд. Такой, которая не кусалась и не царапалась, требуя от него удовольствия. Что-то внутри него наслаждалось подобной редкостью.
Ее добротой.
Приятно было получить отсрочку смертного приговора в жизни, которой правили насилие и кровавые войны за территории. Или почувствовать нежное прикосновение любовницы.
