тобой, я хочу быть с ними».

Алексион кивнула, слезы душили его. «Я обещаю, Дейнджер. Я не позволю тебе быть одной».

Она наградила его слабой улыбкой. «Мы отлично провели время, не так ли, мое сердце?» Она погладила его по щеке пальцем. «Я буду скучать по тебе».

Потом он почувствовал это …, последний вздох покинул ее тело.

Она обмякла в его руках, ее рука упала с его лица.

Алексион запрокинул голову и закричал, пока боль разорывала его. В этот момент он ненавидел Ашерона. Он ненавидел Кироса. Он ненавидел Страйкера, но больше всего он ненавидел себя за то, что не смог защитить ее.

Ксирена и Кирос отошли, их лица побледнели, пока они наблюдали за ним, но Алексиону было все равно. Ничто не имело значения, кроме женщины, которая лежала мертвая в его объятиях.

Женщины, которая научила его жить снова. Более того, она показала ему, как нужно любить. Она проникла в его сердце и заставила его биться в первый раз за более чем девять тысяч лет.

Теперь ее не было.

А его сердце никогда не будет биться снова.

Нет! вопило его сердце в отрицании. Она не может умереть. Только не так. Не та, кто любила так жизнь. Та, кто провела свою жизнь помогая другим.

Она верила ему, а он позволил ей умереть …

Уриан отступил и встал между Киросом и Ксиреной, и Дэйнджер и Алексионом. «Не могу поверить, что Эш просто так дал ей умереть,» прорычал он. Он посмотрел вверх на потолок. «Ты гребаный ублюдок!»

«Нет,» сказал Алексион сквозь слезы, прижимая к груди ее холодное бледное тело. «Так должно было случиться. Он не в силах изменить судьбу.»

«Черта с два», зло огрызнулся Уриан. «Он вернул меня, а я был даймоном. Почему он спас меня, а ее нет?»

Алексиону нечего было ответить. Сейчас у него вообще не было ответов. Все, что он мог чувтствовать, это боль от ее потери. Агонию. Это было больно и всепоглощающе.

Как она могла умереть?

Как он мог позволить этому случиться? Будь я проклят, будь я проклят, будь я проклят!

«Прости, акри, я подвела тебя,» сказала Ксирена.

Алексион не ответил. Он не мог.

Внезапно яркий свет заполнил комнату.

В углу материализовался Ашерон, он стоял с совершенно непроницаемым выражением лица.

Уриан повернулся к нему, вывернув губу.

«Даже не думай, Даймон.» Ашерон пресек попытку, прежде чем Уриан смог что-то сказать.

«Кирос,» спокойно произнес Ашерон. «Иди домой и отдохни.»

Затем он тоже ушел.

Ашерон замялся, посколькц демоница уставилась на него так, будто он был призраком.

Ее лицо было бледным, как мел от страха перед ним. «А теперь ты убьешь Ксирену?»

Ашерон встал на колени рядом с ней и залечил ее раны. «Возвращайся пока к своему хозяину, и скоро ты увидишь свою сестру.»

Демоница кивнула, затем скользнула по руке Алексиона к его груди.

Алексион все еще не двигался, продолжая баюкать Дэйнджер в объятиях.

Ашерон поднял голову, оглядывая всех своими всесильными, меняющимися серебристыми глазами. «Почему ты ни о чем не спрашиваешь меня?»

Алексион сглотнул горький комок в горле, который душил его. «Потому что все знаю.» Он искренне посмотрел на Ашерона. «Но сейчас я тебя ненавижу.»

«Знаю.»

А потом произошло это…

Тело Дэйнджер превратилось в сверкающую золотую пыль.

Алексион снова разрыдался, в полной мере ощутив свою потерю. «Нет!» взвыл он, пытаясь удержать пыль в руках, что бы выполнить свое обещание и отвезти ее в Париж.

«Не надо,» мягко сказал Ашерон, подойдя.

Алексион оттолкнул его. «Черт бы тебя побрал, ублюдок. Я обещал ей. Я обещал…»

Рыдая, он закрыл лицо руками, осознав, насколько это было безнадежно. «Мне нечего похоронить. Нет ничего, что можно взять хотя бы.»

О, боги, как такое могло случиться с ней? Как? Это неправильно. Несправедливо.

«Нам пора, Алексион.»

Он кивнул не смотря на то, что ему хотелось ударить Ашерона. Он знал, что это не вина Ашерона, но это не имело значения. Он просто хотел крушить все и причинять боль. Все, что угодно, лишь бы уменьшить эту пылающую, ноющую дыру в его душе.

Не осталось ничего, ради чего стоило бы остаться.

Дэйнджер больше не было…

Его сердце разрывалось, он почувствовал, как его человеческое тало тает, по мере того, как он переходит из реальности в Катотерос. Он оказался в тронном зале, где его ждала Сими.

«Алексион!» счастливо завизжала она, бросившись к нему. «Ты вернулся!»

Она приостановилась и нахмурилась, поняв, что он не разделяет ее энтузиазма. Покачав головой, она сердито посмотрела на него. «Но ты такой грустный. Почему ты такой грустный, Лекси? Это все мерзкие даймоны? Сими съест их, если они тебя обидели.»

Ашерон осторожно увел ее. «Ему нужно немного побыть одному, Сим.»

«Но…»

«Все в порядке.» Ашерон взял ее за руку и освободил пространство, в котором он(Алексион) нуждался.

Алексион молча шел по коридору, ведущему в его покои. В его душе царил такой холод, что он думал, что там больше никогда не потеплеет.

Впервый за все время, он ненавидел это место. Ненавидел все, связанное сним. И больше всего он ненавидел Ашерона.

По крайней мере до того момента, когда открыл двери в свою комнату. Он замер, дыхание перехватило от того, что он увидел невозможное.

Этого не могло быть, и все же было…

Посреди комнаты, одетая в красный хитон, стояла Дэйнджер.

От увиденного он потерял дар речи.

Она растерянно оглядывалась по сторонам. «Где я?»

Не сказав ни слова, он бросился к ней и крепко обнял. Она была реальной.

Живой…

Могло ли это быть? Как осмелиться поверить в то, что это было реально?

Прижав ее еще ближе, он уткнулся головой в ее шею, вдыхая ее запах.

«Алексион, я начинаю волноваться за тебя.»

Он со смехом отступил. «Как ты здесь оказалась?»

«Понятия не имею. Минуту назад все тело разрывало от боли, потом все потемнело, а потом я оказалась здесь.» Она наклонилась к нему. «А где это здесь?»

«В моих покоях. Ты в Катотеросе.»

Она нахмурилась. «Ничего не понимаю.»

Он тоже.

«Ты и правда думал, что я собираюсь оставить конец плохим?»

Алексион повернулся к Ашерону, стоящему в дверях, с улыбкой глядя на них.

«Нас учит наша боль», сказал он, используя слова, которые так часто цитировал Ашерон.

Ашерон пожал плечами. «Но мы вознаграждены.» Он перевел взгляд на Дэйнджер, затем снова посмотрел на него. «Ты служил мне слишком долго, и слишком хорошо, чтобы я мог повернуться к тебе спиной, Алексион. Я не мог сохранить ей жизнь без существенного ущерба для вселенной. Но я могу дать