сокрушительную руку Подшаффэ, либо на вечно бдящую ногу Турандота. Совсем разбитых Зази и вдова Авот'я отскребали с пола «Никтолопов» и тащили на тротуар, где бескорыстные добровольцы исключительно по доброте душевной складывали их в кучу. Только Зеленуда не принимал участия в побоище, ибо в самом начале драки был серьезно ранен в промежность осколком супницы. Лежа на дне клетки, он бормотал, стеная: «Прелестный вечерок! Прелестный вечерок!» Получив травму, он заговорил по-другому.

Но и без его участия вскоре была одержана полная победа.

Когда с последним противником было покончено, Габриель удовлетворенно потер руки и сказал:

— А сейчас я бы с удовольствием выпил кофе со сливками.

— Прекрасная мысль, — сказал Турандот, заходя за стойку, пока оставшаяся четверка удобно располагалась по другую ее сторону.

— А Зеленуда?

Турандот пошел на поиски птицы и нашел ее, все еще стенающей, в клетке. Он вынул ее и принялся ласково гладить, называя Зеленуду «зеленой цыпочкой». Придя в себя, попугай ответил:

— Болтай, болтай, вот все, на что ты годен.

— Это уж точно, — отметил Габриель. — А как там кофе?

Успокоенный Турандот опять заключил попугая в клетку и подошел к кофеваркам. Он попытался включить их, но поскольку не был знаком с конструкцией, тут же ошпарил себе руку.

— Айяйяйяй, — сказал он с непосредственностью.

— Какой же ты неловкий, — отметил Подшаффэ.

— Бедный котик, — сказала вдова Авот'я.

— Черт, — сказал Турандот.

— Мне кофе со сливками, — сказал Габриель, — и сливок побольше.

— Мне тоже, — сказала Зази. — С пенкой.

— Аааааааа! — ответил Турандот. Струя раскаленного пара ударила ему в лицо.

— Наверное, стоит обратиться к кому-нибудь из этого заведения, — спокойно предложил Габриель.

— Точно, — сказал Подшаффэ, — сейчас схожу.

И он подошел к куче тел и выбрал наименее попорченного. Привел.

— А ты молодец! — сказала Зази Габриелю. — Наверное, такие гормосессуалисты, как ты, на улице не валяются.

— А вам какой кофе, мадемуазель? — спросил приведенный в чувство официант.

— С пенкой, — сказала Зази.

— Почему ты продолжаешь называть меня гормосессуалистом? — спокойно спросил Габриель. — После того как ты видела меня в «Старом ломбарде», ты должна была понять что к чему.

— Не знаю, гормосессуалист ты или нет, но это было действительно здорово, — сказала Зази.

— Так уж получилось, — сказал Габриель. — Просто мне их (жест) манеры пришлись не по душе.

— О, мсье! — сказал официант. — Мы уже сами пожалели об этом.

— Ведь они оскорбили меня, — пояснил Габриель.

— Вот тут вы не правы, — сказал официант.

— Еще как прав, — ответил Габриель.

— Не переживай, — сказал ему Подшаффэ. — Никто от оскорблений не застрахован.

— Глубокая мысль, — сказал Турандот.

— Ну а теперь, какие у тебя планы? — спросил Подшаффэ у Габриеля.

— Кофе выпью.

— А потом?

— Зайду домой, а потом провожу малышку на вокзал.

— А ты на улицу выглядывал?

— Нет.

— Пойди посмотри.

Габриель пошел.

— Да, тут уж, конечно...

И в самом деле две бронетанковые дивизии ночных сторожей и эскадрон юрских спаги, как выяснилось, заняли позиции вокруг площади Пигаль.

— Наверное, надо позвонить Марселине, — сказал Габриель.

Остальные продолжали молча пить кофе со сливками.

— Дело дрянь, — тихо сказал официант.

— А вас не спрашивают, — отозвалась вдова Авот'я.

— Сейчас я тебя положу туда, откуда взяли, — сказал Подшаффэ.

— Ладно, ладно, — отозвался официант. — Что уж и пошутить нельзя?

Габриель вернулся.

— Странно, — сказал он. — Никто трубку не берет.

Он хотел выпить свой кофе.

— Черт, остыло, — добавил он и брезгливо поставил чашку на стойку.

Подшаффэ выглянул на улицу.

— Подходят, — сообщил он.

Отойдя от стойки, все столпились вокруг него, кроме официанта, — он спрятался под кассой.

— По-моему, они чем-то недовольны, — заметил Габриель.

— Потрясающе, — прошептала Зази.

— Надеюсь, с Зеленудой будет все в порядке, — сказал Турандот. — Он ведь ни в чем не виноват.

— А я, — поинтересовалась вдова Авот'я. — Я-то в чем виновата?

— Вот и отправляйтесь к своему Хватьзазаду, — пожав плечами, сказал Подшаффэ.

— Да ведь это же он и есть! — воскликнула она. Перешагивая через груду поверженных, образовавшую перед «Никтолопами» нечто вроде баррикады, вдова Авот'я выказывала горячее желание присоединиться к нападавшим, которые медленно и организованно продвигались ей навстречу. Увесистая пригоршня пулеметных пуль пресекла эту попытку. Поддерживая вываливающиеся кишки руками, вдова Авот'я рухнула наземь.

— Глупо все-таки, — прошептала она, — с моими-то деньгами еще бы жить да жить. И испустила дух.

Зази упала в обморок.

— Могли бы быть поосторожней, — разгневанно сказал Габриель. — Ведь здесь дети.

— Сейчас ты сможешь высказать им свои замечания лично, — сказал Подшаффэ, — они уже здесь.

Вооруженные до зубов личности находились теперь просто-напросто по ту сторону застекленного фасада, который являл собой весьма сомнительное прикрытие, тем более что большая часть стекол была разбита во время предыдущей драки. Вооруженные до зубов личности выстроились в ряд посередине тротуара. Человек с зонтом на руке вышел вперед и, перешагнув через труп вдовы Авот'и, вошел в пивную.

— Надо же! — сказали хором Габриель, Турандот, Подшаффэ и Зеленуда.

Зази все еще была без сознания.

— Да, — сказал человек с (новым) зонтиком. — Это я, Гарун аль Рашид. Я тот, кого вы знали и порой не узнавали. Я — властелин этого мира и прилегающих к нему территорий. Иногда я путешествую по своим владениям под разными личинами, облачаясь в одежды неуверенности и заблуждения, которые, кстати