— Черт возьми, — зарычал Шарль. — Что за бардак! Ни минуты покоя!

— Болтай, болтай, — сказал раздосадованный сложившимся положением Зеленуда, — вот все, на что ты годен.

Мадо Ножка-Крошка снова подняла трубку, и оттуда в ее адрес с шумом вырвалась целая очередь самых что ни на есть обидных эпитетов.

— Не бросай трубку, стерва, ты же не знаешь, как мне перезвонить! Иди за Марселиной, наконец. Ты там одна или еще кто-то есть?

— Тут Шарль.

— Интересно, кому здесь понадобился Шарль? — с достоинством поинтересовался Шарль.

— Болтай, болтай, вот все, на что ты годен, — сказал Зеленуда.

— Это он так орет? — спросил телефон.

— Нет, это Зеленуда. Шарль мне о женитьбе толкует.

— Решился наконец, — равнодушно отозвался телефонный аппарат. — Но это не помешает ему сходить за Марселиной, если тебе лень взбираться по лестнице. Шарль ведь пойдет на такую жертву ради тебя, правда?

— Сейчас спрошу, — сказала Мадо Ножка-Крошка. (Пауза.)

— Не хочет он.

— Почему?

— На вас сердится.

— Дурак. Скажи ему, чтоп трупку взял.

— Шарль, — закричала Мадо Ножка-Крошка (жест).

Шарль молчит (жест). Мадо начала терять терпение (жест).

— Ну скоро там? — поинтересовался телефон.

— Да, — сказала Мадо Ножка-Крошка (жест). Наконец Шарль, допив стакан, медленно подошел к своей, быть может, будущей супруге, вырвал трубку из ее рук и произнес кибернетическое слово:

— Алле.

— Это ты, Шарль?

— М-да.

— Давай по-быстрому! Сходи за Марселиной. Мне надо срочно с ней поговорить.

— А ты тут не командуй.

— Ох! При чем тут это? Давай скорее, говорю, это очень важно.

— А я говорю, чтоп ты тут не командовал.

И повесил трубку.

Затем он вернулся к стойке, за которой Мадо Ножка-Крошка, судя по всему, предавалась мечтаниям.

— Ну? — сказал Шарль. — Что ты решила? Да или нет?

— Повторяю, — вкрадчиво прошептала Мадо Ножка-Крошка. — Яш не могу так с бухты-барахты. Это все так неожиданно. Я просто в шоке. Мне такое даже и в голову не приходило! Надо подумать, мсье Шарль.

— Неужели ш ты еще не подумала?

— Ах! Мсье Шарль! Какой же вы скелептик!

Вышеупомянутый телефон снова заверещал.

— Ну штоштакое! Штоштакое!

— Не обращай внимания, — сказал Шарль.

— Не надо быть таким бессердечным, он ведь все-таки вам друг.

— Да, но из-за этой девчонки наша дружба совсем разладилась.

— Вы о ней забудьте! В этом возрасте все дети с приветом.

Так как телефонное похрапыванье продолжалось, Шарль снова приставил ухо к трубке.

— Аллеееео! — взревел Габриель.

— М-да, — ответил Шарль.

— Ладно, хватит придуриваться. Быстро иди за Марселиной, а то ты меня уже совсем достал.

— Видишь ли, — сказал Шарль с чувством превосходства, — ты мне мешаешь.

— Нет! Вы только послушайте! — заголосил телефон. — Он занят! Чем ты вообще можешь быть занят, олух?

Быстрым и энергичным жестом Шарль прикрыл трубку рукой и, повернувшись к Мадо, спросил:

— Ну так да? Или ну так нет?

— Так да, — краснея, ответила Мадо Ножка-Крошка.

— Без дураков?

(Жест.)

Шарль отнял руку от трубки и сообщил все еще бдящему на том конце провода Габриелю следующее:

— Так вот. У нас тут важное событие произошло.

— Плевать я хотел на твои события. Сходи лучше...

— За Марселиной. Знаю.

И выпалил скороговоркой:

— Мы с Мадо только что обручились

— Что ж, прекрасно. Вообще-то, я подумал, пожалуй, не надо...

— Ты что, не понял? Мы с Мадо решили пожениться.

— Женитесь на здоровье. Да, действительно, не надо беспокоить Марселину. Ты просто скажи, что я повезу малышку в «Старый ломбард», пусть посмотрит спектакль. С нами поедут иностранцы — очень изысканная публика, еще несколько друзей, одним словом, целая компания. Я уж постараюсь выступить как следует. Пусть и Зази посмотрит, считай, ей крупно повезло. Да, кстати, — как я об этом раньше не подумал, — ты тоже приходи с Мадо Ножкой-Крошкой, там и помолвку отпразднуете, правда ведь? А то как же! Отметить-то надо! За все плачу я. Заодно и программу посмотрите. И олух Турандот тоже пусть приходит. И Зеленуду захвати — вдруг и ему будет интересно? И Подшаффэ не забудьте. Ох уж мне этот Подшаффэ!

На этом Габриель закончил свою речь. Трубка безжизненно повисла на кончике провода, и Шарль, обращаясь к Мадо Ножке-Крошке, произнес следующие памятные слова:

— Ну как? — сказал он. — Значит, заметано?

— Еще как заметано, — сказала Мадлен, внезапно обретя свое полное имя.

— Мы с Мадлен женимся, — сказал Шарль вошедшему Турандоту.

— Прекрасно, — сказал Турандот. — Это надо отметить. Я вас угощу чем-нибудь бодрящим. Только мне жаль терять Мадо. Она так хорошо со всем справлялась.

— Да, но ведь я никуда не ухожу! — сказала Мадлен. — Не буду же я торчать без дела дома, пока он мотается по городу!

— Действительно, — сказал Шарль. — По сути, все остается по-прежнему, с той только разницей, что теперь, если перепихнемся, — то уже на законных основаниях.

— В конце концов все складывают оружие, — сказал Турандот. — Что будете пить?

— Мне плевать, — сказал Шарль.

— Позволь, на сей раз я тебя обслужу, — галантно предложил Турандот Мадлен, шлепая ее по заднице, чего он никогда не позволял себе в нерабочее время, прибегая к этому лишь для того, чтобы как- то оживить обстановку.

— Шарль мог бы выпить стаканчик ферне-бран-ка, — сказала Мадлен.

— Это пить невозможно, — сказал Шарль.

— Однако ты выпил стаканчик перед обедом, — заметил Турандот.

— И вправду ведь. В таком случае дайте мне божоле.

Они чокнулись.

— За ваш законный отныне трах! — сказал Турандот.

— Спасибо, — ответил Шарль, вытирая губы фуражкой. И добавил, что программа еще не исчерпана и что он должен подняться к Марселине.